Оглавление:

У каждого из нас есть какая-то особая, заветная мечта, затаившаяся в душе с самого детства. Среди тысяч уголков земли хочется отыскать и увидеть тот край, где ни разу не бывал, но голос которого непонятным образом зовёт и манит к себе. Туда, где вдали от шумных городов, среди зубастых хребтов в самом сердце Сибири плещется огромное и священное озеро – Байкал. Его зов один из тех, что не дают покоя душе, и именно он смог позвать нас в дальнюю дорогу, названную по возвращении Дорогой Светлой мечты. Прошло уже почти 3 года с тех пор, как завершилось путешествие, а Байкал продолжает тянуть к себе магнитом, и хочется вновь окунуться в атмосферу того нелёгкого, почти безумного и авантюрного похода, ставшего для его участников на сей момент единственным в своём роде. Казалось бы, и отчёт написан, и сделан полноценный фильм. И понимаешь, что другого точно такого же похода просто не может быть – как нельзя дважды войти в одну воду. Даже если мы соберёмся вновь той компанией и повторим маршрут, то он станет уже совершенно другой историей. Зато эта останется в памяти, как самая первая попытка найти общий язык и подружиться с удивительным миром Сибири и Северного Прибайкалья. Вот и не дают мне покоя все те воспоминания, которые остались за кадром или не попали в сухой технический отчёт, хоть и подаривший нам I место среди водных путешествий 2008 года, но написанный в спешке. Они просятся наружу, ими я и хочу поделиться со всеми. Постараюсь наиболее детально и правдиво восстановить ход событий, а уж если что-то забуду – пусть ребята меня поправят.

Почему же мы выбрали именно Байкальский край, когда задумывались над очередной летней поездкой? На самом деле, идея не пришла неожиданно, хоть такое часто бывает, а вынашивалась примерно полтора года. Возникла она после рассказа Саши Кузенкова о Фролихинской тропе и реке Светлой, которые их команда прошла летом 2006 года. Его фотографии сначала запали в душу мне, а потом и многим моим друзьям, также неравнодушным к красивым уголкам России. Но для того, чтобы осуществить подобную экспедицию, а этот поход уже полноправно мог называться экспедицией, требовался приличный туристический опыт и немалые денежные средства, коих у большинства из нас в то время не водилось. Я был тогда студентом последнего курса РХТУ им. Менделеева, другие закончили учиться, но ещё не успели устроиться на работу. Да и опыт сложных и длительных походов у большинства из нас также был весьма скромным. Поехать на Байкал хотелось, но обстоятельства сдерживали – в 2007 году поездка так и не сложилась, идея осталась на дозревание, а мы отправились продолжать набираться опыта в привычную и полюбившуюся Карелию.

Дискуссии о походе в Сибирь возобновились осенью, когда утряслись летние впечатления, а в голову полезли мысли о новых победах и свершениях. Ещё один год пропускать не хотелось, поэтому столь заблаговременно мы стали собирать информацию и мысленно готовиться к предстоящим трудностям. Обсуждение было вынесено в широкие круги нашей командной общественности. Большинство друзей идею поддерживали, но поначалу уверенность была только в одном – «Светлую не потянем». Только теперь главным камнем преткновения стало ограниченное время, которое мы могли отвести на поход, равнявшееся двум неделям плюс дорога на поезде. Ещё заставлял задуматься тот факт, что у всех, кроме Виталика, не было опыта длительных пеших походов. «С нуля» и сразу на категорию? Из-за этого вариантов «Байкальского маршрута» предлагалось очень много: от простой рыбалки на озере Фролиха с небольшими вылазками в окрестности до безумной идеи Коляна о Вертолётной переброске в верховья Светлой, что могло бы сэкономить время и исключить сложную пешую часть.

Постепенно время расставляло всё по местам. Вертушка отпала сама собой. Из Нижнеангарска авиация больше не летала, и пришлось бы заказывать рейс из Иркутска или Улан-Удэ, что превращало поход в элитный отдых, явно нам недоступный. Матрасничать две недели на озере за 4000 километров от дома тоже не было желания, по крайней мере, у меня ввиду присущего мне максимализма. Тщательно измерив расстояния и проштудировав все имеющиеся на тот момент отчёты, я пришёл к выводу, что при наших сроках пройти маршрут возможно, но идти нужно по тропе вдоль реки Левой Фролихи, а не продираться по берегу Правой Фролихи, как это сделали наши друзья в 2006-м. Дело в том, что пугавшая поначалу протяжённость пути к реке длиной в 110 км, фигурирующая в описаниях других групп, не выдержала проверки по спутниковым картам и оказалась сильно завышенной. Именно этот факт и решил дальнейшую судьбу похода. Отнюдь не 110, а всего 70 километров по тропе вполне укладывались в график движения, и я настоял на сплаве по Светлой. Выбор был сделан, и сроки похода окончательно установлены на начало августа.

Теперь, определившись с маршрутом, нужно было запасаться снаряжением, тренироваться, готовиться. Я не буду рассказывать о личной экипировке, которой каждый закупил примерно на ту же сумму, в какую обошёлся сам поход. Но наиболее дорогое общее снаряжение, купленное специально к походу – это катамараны, о которых чуть подробнее. Весной, когда из земли после таяния снега начали пробиваться первые цветы, мы в складчину приобрели два новеньких четырёхместных катамарана: большой и маленький. Оба плавсредства были успешно опробованы в мае на реке Мсте, а позже прошли обкатку на Zunder фестивале, состоявшемся в июне, оба раза показав себя с хорошей стороны.

Наверное, подготовка к той экспедиции была самой серьёзной за всю историю нашей Команды. Каждый индивидуально тренировался всю зиму и весну. Я, к примеру, отказался от лифта на работе и ходил на 9-й этаж пешком, стараясь подниматься через ступеньку. Когда снег сошёл, пришло время тренировок на велосипеде. Здесь рекордсменом стал Илюха, намотавший самый внушительный километраж по велотрассе на Крылатских холмах. Там же мы планировали устроить предпоходную тренировку, но она состоялась в другом месте – мы отправились в 20-километровую пешку с набитыми всякой ерундой рюкзаками по пересечённой местности у нас в деревне. Так у будущих участников появлялась уверенность в том, что с поставленной задачей команда справится. Хотя, до последнего момента всё же не покидало волнение, как всё будет на самом деле.

Лето 2008 года вообще оказалось очень насыщенным выездами. Своеобразной проверкой сил перед сибирской тайгой для меня и Виталика стал ещё один поход – «Белые ночи под парусом», состоявшийся на рубеже первых двух летних месяцев. В Северной Карелии мы прошли хорошую таёжную школу, где природа учила нас бороться с внезапными трудностями и, самое сложное, – со своими слабостями: мы тонули, доставали вещи из ледяной воды, совершали радиальный выход к вершине горы, преодолевали длинные волоки между озёрами, выгребали против волн и ветра. Полагаю, что после путешествия в Карелию не только мы двое смогли бы выдержать Байкальские испытания, а все его участники.

Ещё одним важным вопросом в подготовке к Байкалу была прививка от клещей. Пожалуй, это единственный момент, в котором мы сильно понадеялись на русский авось. Дело в том, что когда мы про неё вспомнили, было уже поздно, а другой способ нам не подходил, так как иммуноглобулин стоил дороже билетов туда–обратно, да и в медучреждениях его уже не было! Оставалось всего одно средство, действие которого полностью не установлено – таблетки йодантипирина, которыми мы и запаслись.

Если со снаряжением и маршрутом к началу лета всё решилось, то с составом участников не было определённости очень долго. Поначалу планировали пойти восемь человек, которые составили бы два экипажа. И это стало бы идеальным вариантом сплава четвёртой категории сложности, где один катамаран страхует другой. Только, как это всегда бывает, ближе к дате отъезда наше количество только уменьшалось и, как нам казалось, остановилось на шестерых... Как вдруг, неожиданно для нас и себя за три дня до поезда билеты сдал Кирыч, оставив команду без завхоза, но с раскладкой, специально составленной с учётом минимизации веса из сублимированных и сушёных продуктов и ставшей впоследствии предметом долгих споров, слухов и обсуждений, чуть не перессоривших нас.

А если бы Колян и Виталик не последовали старой туристской поговорке: «Если туризм мешает работе – брось работу!» – поход мог бы вообще сорваться! Итак, окончательный список выглядел следующим образом:

Вадим – организатор, штурман, фотограф;

Виталик (Спортсмен) – завснар;

Коля – медик, рыбак, видеооператор;

Илья – завхоз, рыбак;

Игорь – техник.

Собственно, минимизация веса коснулась не только раскладки, а всех вещей, заполнивших наши рюкзаки. Ещё никогда столь тщательно мы не взвешивали и не выгадывали граммы при сборах. Конечно же, всё это неспроста. Нам эти баулы предстояло тащить по горам целых 70 километров. И, в отличие от традиционно пешего набора вещей, серьёзным довеском была водная экипировка: каски, спасжилеты, гидрокостюмы, гермы, вёсла и, разумеется, «сосиски» от катамарана. Даже при всех стараниях стартовый вес рюкзаков не удалось сделать меньше 35 килограмм.

Вот, казалось бы, и всё, можно начинать повествование о том, как началось путешествие. Билеты в руках, что ещё осталось? Кстати, когда Игорь приобретал обратные билеты от станции Ангоя, в кассе одного из московских вокзалов с трудом смогли отыскать такую станцию! Так вот, на всякий случай, да и для уверенности, что нас найдут, если, не дай Бог, что-то пойдёт не так, оставалось зарегистрировать поход в МЧС. Знакомые Коляна предложили обратиться в маршрутно-квалификационную комиссию (МКК) турклуба Федерации спортивного туризма Объединения туристов Москвы (ФСТ-ОТМ). Так как всё это происходило за несколько дней до отъезда, то действовать пришлось быстро. Небольшая аудитория в старом здании на Таганке тем вечером была заполнена энтузиастами с горящими глазами и бывалыми походниками, выпускающими желающих на маршруты. Атмосфера турклуба оказалась очень привычной, тёплой и дружественной, как в студенческие времена на альпинизме у Димы Денисова. Чувствовалось, что на этом экзамене нам желают только добра, а не хотят завалить и отчислить! Услышав название реки, мимо которой нам предстоит проходить, кто-то из старейшин с восторгом произнёс: «Томпуда – хорошая речка!» После недолгой беседы нас выпустили на маршрут, задали контрольные сроки, в которые мы обязательно должны были выйти на связь, и присвоили номер «28П». «П» – означало «путешествие», потому что из-за отсутствия категорийных справок о пройденных ранее маршрутах нас не могли оформить как спортивный поход. Но нас это и не беспокоило, главным было то, что теперь мы были уже официально зарегистрированной группой.

В ночь перед отъездом спать довелось очень мало: как всегда, в такие моменты накапливается куча мелких дел, которые по отдельности не отняли бы времени, а все вместе заставляют бегать и суетиться, торопясь всё успеть. Сложнее всего было упаковывать рюкзак, в который во что бы то ни было требовалось полностью запихнуть кучу вещей, разрозненно лежащих в углу. А главное, сделать это нужно было так, чтобы самое необходимое лежало в доступе, и каждый день на маршруте можно было бы легко повторить такую упаковку.

В первый день последнего месяца лета мы собрались на Казанском вокзале, по обыкновению навьюченные своими тяжёлыми ношами, но как никогда взволнованные предстоящим походом. Единственный поезд, следующий по маршруту Москва–Северобайкальск, отправляется в обеденное время, а не поздно вечером, как мы обычно привыкли ездить. Это дало нам возможность уехать на денёк пораньше, выкроив ещё чуть-чуть времени на поход. Утром на Комсомольской площади в честь дня железнодорожника играл оркестр, как будто специально заказанный проводить нас в дальнюю дорогу.

Наши огромные баулы при посадке в поезд сразу же повергли в шок проводницу вагона, строго предупредившую нас о том, что вещи не должны никому мешать! Что удивительно, все соседи отнеслись к нам очень дружелюбно, с удовольствием общались, рассказывая о своей жизни и расспрашивая обо всём, что приходило в голову. Поначалу было непонятно такое отношение, мы ведь частенько привыкли терпеть на Октябрьской железной дороге хамство и пренебрежительное отношение. Но по этому направлению туристов ездит гораздо меньше, и в нашем счастливом 13-м вагоне были мы одни в своём роде. Пока одни... Ольга, так звали проводницу, скоро сообщила, что в Екатеринбурге и Новосибирске к нам подсядет большая детская группа.

С самого начала пути время тянулось очень медленно, буквально хотелось считать шпалы. Сделав все возможные дела за 2 часа и посмотрев солнечное затмение, которое также очень символично выпало на тот день, мы просто не представляли, чем будем заниматься оставшиеся 90 часов до Северобайкальска. Путешествие вроде бы и началось, но ожидание продолжалось. Вскоре нас взялся развлекать четырёхлетний Кирилл, который любой ценой хотел примерить все наши каски, пристёгнутые к рюкзакам. Позже, когда мы вырезали из пенки стельки для неопреновых ботинок, чтобы было не больно на маршруте наступать на камни, Колян из обрезков смастерил для мальчика самолёт. Кирилл тотчас же принялся его запускать по вагону, громко повторяя весёлую, но глубокомысленную фразу: «Сделал маме самолёт. Полетать хотел, урод!» Виталик тем временем тоже нашёл себе развлечение – на каждой крупной станции покупал местное пиво, естественно, дегустировал его и фотографировал на телефон этикетки.

Начиная со второго дня пути, ехать стало интереснее. Во-первых, то была уже незнакомая нам дорога, и в каждом крупном городе, где поезд стоял больше 15 минут, мы всей бандой старались обежать не только вокзал, но и прилегающую к нему территорию. А километровые столбики за окном продолжали увеличивать значения, перенеся нас на Урал. Каньон реки Сылвы стал первым местом, которое заставило с восторгом смотреть в окно на красивые желтоватые скалы, выпятившиеся из темно-зелёной стены соснового склона. Я вспоминал Башкирию, глядя на высокое разнотравье по берегам реки. Ведь в 2006-м нам казалось, что это очень далеко. А теперь Урал – всего лишь треть пути! Россия – поистине Великая страна!

На вокзале Екатеринбурга, после того как мы сбегали на привокзальную площадь и купили дыню, прыгали через небольшую лужицу, объявленную границей Европы и Азии. И даже не заметили, как часть соседей, к которым успели привыкнуть, заменили дети из обещанной туристической группы. В нашем вагоне разместилась и их руководитель – девушка одного с нами возраста, уже осведомлённая проводниками о нашем присутствии. Проходя мимо, она мельком бросила фразу: «Меня Олеся зовут, если что». Знакомство состоялось довольно скоро, как только были улажены все формальности относительно молодёжи, которую она сопровождала на Слюдянские озёра. Окружив её, как серьёзного инструктора, мы стали расспрашивать, что же нас ждёт в Байкальской тайге, и как себя вести в различных ситуациях, которые там могут приключиться. А позже просто подружились, осмелившись даже предложить ей присоединиться к нашей команде в походе на Светлую. Колян пытался лечить её подопечных, оттачивая навыки походного доктора. А она помогла нам заранее договориться о катере до губы Аяя, сэкономив целый день. Под занавес второго дня пути в Тюмени нас встретила университетская подруга Таня и угостила вкусными блинчиками и уральским земляничным вареньем!

С каждым днём дорога становилась интереснее и веселее, время полетело незаметно, а вагон не покидала добрая атмосфера. Уже и проводники, казавшиеся поначалу грозными, стали для нас друзьями. Мы помогали им, ремонтировали вагонное хозяйство. На третьи сутки мы знали больше половины вагона. Случайно произошло знакомство с соседкой Дашей, возвращавшейся вместе со своей бабушкой Ниной Васильевной в родной Братск. Я встретил её вместе с 9-летней Кристиной заряжающими мобильник, когда вышел за очередной порцией чая. Неожиданно она спросила, не я ли пытался передать ей музыку на телефон... Слово за слово, подружились и с ними. Даша, как старшая из них двоих, оказалась интересной собеседницей, смотрящей на жизнь вполне взрослыми глазами и строившей планы на дальнейшую жизнь после школы. А ведь если бы не заговорили мы с ней тогда, многое в моей жизни сейчас было бы совсем иначе. Я бы не отправил им фотографии, которые сделали в Вихоревке незадолго до их выхода на станции Анзёби; мы не стали бы переписываться; я бы не познакомился с её старшей сестрой Настей; Настя бы не переехала ко мне в Москву и не стала моей женой. К счастью, судьба сложилась благополучно, и я нашёл свою любовь!

Кристина была неугомонным ребёнком и после знакомства не оставляла никому ни минуты покоя, а в особенности Виталику. Мы даже однажды подвесили её в лямки рюкзака, лежащего между верхними полками над проходом, чтобы та хоть ненадолго успокоилась – не помогло! И всё-таки было непонятно, почему родители или бабушки так легко доверяли своих детей нам, незнакомым бородатым дядькам, едущим покорять таёжную речку. Мы играли и развлекали подрастающее поколение, бесились вместе с ними, а старшие были рады, что их чада хоть чем-то заняты. Ещё нигде и никогда мы не встречали подобного доверия к себе! Возможно, это потому, что большинство пассажиров – настоящие Сибиряки с большой буквы, которые судят о людях не по внешнему виду, а по поведению, ценя человечность и искренность. Это они и увидели в нашей компании.

До Новосибирска за окнами мелькал пейзаж, как две капли воды похожий на подмосковный: поля, березняки, озерца. Только протяжённость его была намного больше, порядком успев утомить взгляд. Так вот она какая, земля Зауральская. Угощала она копчёной рыбой из озера Чаны и сладкой выпечкой в Барабинске. А когда поля резко оборвались у берегов могучей Оби, поезд прибыл в Новосибирск – крупнейший город Западной Сибири, опоздав на 20 минут и сократив этим стоянку вдвое. Жаль, а мы с Илюхой вынашивали безумную идею прокатиться на новосибирском метро. Придётся это сделать в другой раз.

«Дальше Тайга начнётся», – сообщил Илюха. «Я на Гугле смотрел станцию Тайга: небольшой городок, а вокруг всё зелёное!» И действительно, вдоль дороги появились смешанные перелески и дикие леса. На эту станцию поезд прибыл в сумерках, а наш взор привлёк огонь в мангале прямо у стен вокзала, своими отблесками подсвечивающий это красивое здание. Рядом по перрону ходили бабушки, предлагая купить кедровые шишки. В душу повеяло чем-то ещё неизвестным, но уже истинно сибирским. «Скорей идём за шашлыком!» Это был наш ужин под завязку третьего дня на полках плацкартного вагона. А наутро:

– Народ, Красноярск! Гулять пойдём? – Объявил я, еле продрав глаза.

– Блин, в такую рань... Ну, пойдём!

Настал туманный четвёртый день, ознобом взбодривший впервые прибывших в Красноярск. А мы бегали по новенькому вокзалу и удивлялись, насколько там было чисто по сравнению со Столицей, стыдясь за неё! Уже сильно была заметна разница во времени, но организм пока пытался жить по привычному ему московскому, желая поваляться после прогулки по привокзальной площади. Но внезапное резкое торможение состава через пять минут после отправления вновь заставило вскочить и выглянуть в окно. Что-то случилось, это было понятно по бегущим вдоль путей железнодорожникам. Произошло то, что какой-то самоубийца бросился под колёса нашего поезда... А дети из соседнего вагона засняли это на телефон и потом показывали всем... Ужас! После того инцидента ощущалось взволнованное состояние машиниста по рывкам при разгоне и совершенно не мягкому торможению. «Да... зашибись, начало...» – думали мы.

Но туман рассеялся, открылись зелёные холмистые пейзажи Красноярского края, по которым извивалась железная колея, и про случившееся все немного забыли. День проходил в разговорах, поедании мороженого на крупных остановках и с песнями под гитару в первом купе. После Тайшета поезд мчался по легендарной Байкало-Амурской. В лучах заката золотились плоские вершины гор, кажущиеся никем нетронутыми. Взгляд выдавал восторг и никак не мог оторваться от этих пейзажей, желая запечатлеть в памяти всё, что видит. В городке Вихоревка (стоящем на реке Вихореве, названной по имени русского стрелецкого сотника Вихора Савина) на прощание мы сфотографировались с новыми друзьями, которым через час предстояло быть дома, и попросили у них почтовые адреса, чтобы после возвращения в Москву прислать эти фотографии.

После Анзёби вагон опустел, и стало непривычно тихо. А мне теперь хотелось посмотреть на Братскую ГЭС, о которой так много слышал в детстве. Но за окном стемнело, и мы с Игриком, высунувшись в окно, наблюдали только, как удаляются мерцающие огни Братска, отражаясь в водах рукотворного «моря», когда поезд проезжал по плотине. Это сейчас я бы мог сказать: «То был взгляд в будущее, взгляд надежды туда вернуться», а тогда даже подумать не мог об этом и просто провожал глазами ещё один большой город на пути в Северобайкальск.

«Так, берём гитару и в тамбур!» – скомандовала проводница Ольга после отправления от Коршунихи–Ангарской, и вместе с ней мы вышли петь песни, чтобы не мешать спать её напарнику Серёге и оставшимся в вагоне пассажирам. Правда, я от ребят вскоре отделился и отправился спать, стараясь приучить свой организм к новому времени. Проснулся я тоже рано и вышел из вагона на какой-то большой, но безлюдной станции, уже привычно пропитанной холодным туманом.

– Далеко же мы уехали! – Высказался я вслух, стоя в компании проводников. – А недавно казалось, что ехать будем вечно.

– Не боись, скоро приедем. После петли считай, что всё. Пошли в вагон, а то холодно тут.

В этот день нам предстояло увидеть настоящие горные вершины. Но и до них пейзажи стали ещё более удивительными – не описать словами! Надо видеть! Кругом тайга, красноватые скалы, частые порожистые речки...

– Вот примерно такой и будет наша Светлая, – заметил один из нас.

– Да, только там не будет цивилизации поблизости!.. Совсем!.. Только мееедвеееди...

На этой оптимистичной ноте состав заполз в горы Байкальского хребта. Надо было фотографировать наши лица с разинутым ртом. Мы разглядывали крутые каменные склоны, поросшие кедровым стлаником, пытаясь понять, что это за «зверь» такой на самом деле, и предвкушали путь через тайгу. Только пока не ощутишь этого на своей шкуре, не поймёшь.

– Вадик, ты мой телефон не видел? – спросил бегающий по вагону Виталик.

– Нет, а должен был? Где ты его оставил?

– Да, кажись, я его под подушку вчера сунул...

– Может, закатал и сдал вместе с бельём?

Надеясь отыскать его, Спортсмен попросил у Ольги все мешки с грязным бельём, распечатал пломбы и принялся в них копаться. Но мобильника не было.

– По ходу, это парень с девкой свистнули, которые ночью вышли.

– Блин, ты в каждом походе что-то, да теряешь: в Карелии паспорт, здесь телефон...

Под эти разговоры поезд начал взбираться по петле, дважды перепрыгнув через речку Дельбичинду, а потом быстро нырнул в Даванский тоннель. Из мрака подземелья в открытое окно ворвался прохладный подземный дух, пропитанный сыростью и плесенью. По другую сторону перевала мы оказались только через 10 минут – тоннель оказался весьма длинным. Стало ощущаться волнение, началась подготовка к высадке, утрамбовка вынутых из рюкзаков вещей, прощание. Жаль было расставаться с теми, к кому успели привыкнуть. Мы даже договорились с Ольгой, чтобы она попыталась 20-го августа попасть проводником в наш вагон, дабы обратно ехать вместе. Замелькали городские постройки. Дорога, вырвавшись из хребта, свернула влево, а справа лишь на минуту блеснул Байкал. Мы доехали!

После фотографии на память у 13-го вагона, жизнь, до сей минуты протекавшая очень вяло, как будто сорвалась с цепи – нужно было очень многое успеть сделать за короткое время: получить разрешение на посещение Фролихинского заказника, зарегистрироваться в подразделении МЧС, а также найти военкомат и поставить отметку в моём отпускном удостоверении. Мы разделились: Илюху, Коляна и Игоря вместе со всеми рюкзаками повёз на причал человек, с которым мы договорились о переправе через Байкал. Там же им предстояло получить и разрешения. К нам попытались прибиться ещё двое из поезда, тоже захотевшие в губу Аяя, но для них места в катере не хватило.

Остальные дела взяли на себя мы с Виталиком. Как знаток этих мест, нам помог Гера, знакомый Олеси. Он сказал, что будет ждать на своей машине около рынка, и чтоб мы поднимались туда по центральной улице. Так мы мельком успели посмотреть центр городка, украшенный яркими цветущими клумбами. Позади, сразу за вокзалом в сизой дымке виднелись горы далёкого восточного берега Байкала, на котором скоро нам предстояло оказаться совсем одним. Гера нас отвёз на своей машине сначала в военкомат, а потом в Северобайкальское поисково-спасательное подразделение, поинтересовавшись маршрутом и спросив, не ходили ли мы на Кодар. Раньше это название я встречал только в списках отчётов по пешему туризму, поэтому он провёл нам небольшой ликбез.

– Место супер! Ощущаешь себя, как не на земле. Кругом горы, а посреди них пустыня! Советую съездить!

– В следующий раз, может, и соберёмся. – Ответили мы, пока даже не мечтая туда попасть.

С трудом отыскав, где находится подразделение МЧС, мы поспешили зарегистрировать свой поход. Секретарь вначале просто вписала в журнал все реквизиты нашей группы и, взяв маршрутную книжку, понесла её на подпись начальнику – Карпову Виктору Алексеевичу.

– Куда идут?! – Послышалось из соседней комнаты. – Ну-ка, где они там, позови их ко мне!

Мы зашли в его кабинет, на стенах которого красовались подробные карты всех окрестностей. Даже на столе лежала стопка самых используемых топографических листов. Умудренный опытом усатый дядька серьёзно взглянул на нас троих и заговорил:

– На Светлую, значит, собрались... Всё знаете про свой маршрут? Ну-ка, рассказывайте, как пойдёте.

Я открыл обзорную карту, вклеенную в маршрутную книжку, и бегло пояснил основные этапы нашего похода. Виктор Алексеевич слушал и постоянно что-нибудь добавлял про тот или иной участок пути.

– Так... По Фролихе как пойдёте? Катамаран, собирать будете?..

– Да, возможно, раму найдём уже готовую.

– А дальше, значит, вдоль речки по тропе подниматься будете... Только вы по левому берегу не ходите. Там тропа вначале есть, а потом пропадает. Идите по правому.

– Мы так и планировали идти до озера Укоинда...

– Вот этой зимухи давно нет. Её не ищите. Есть только вот эта. – Показал он. – Имейте в виду, если что-то не получится, от Укoинды можете по Томпуде выйти. Спускайтесь к реке, переправляйтесь на левый берег и идите пешком ниже водопадных участков. Это примерно два дня ходу. Дальше препятствий нет, можете собирать катамаран и спускаться по реке до Томпы.

– Давайте быстрее, меня люди ждут. – Перебил Гера, которому давно нужно было ехать на Слюдянские озёра.

– А вы не торопите! Тут дело-то серьёзное! – Одёрнул его Карпов и продолжил. – Через Томпуду чтоб переправиться можете катамаран собрать, или, если кого встретите, попросите их перевезти.

Наибольшее беспокойство относительно пешей части у меня ещё с момента планирования вызывал участок от стрелки Ильбикайчи и Томпуды до реки Светлой. Но, когда дело дошло до этого места, Виктор Алексеевич даже не стал на нём внимание заострять, сказав, что там мы пройдём.

– Ага, дошли до Светлой, а дальше вниз полетели. Ясно. Раму на месте рубить будете? В случае аварии после Намамы на правом берегу есть дорога – или попутку поймаете, или пешком за 2 дня дойдёте до Куморы, а там катер найдёте.

– А по ней машины-то ездят?

– Редко. Я сам сплавлялся от Намамы, забрасывались по этой дороге на «Урале».

– А ещё я читал в отчётах, что в устье Светлой есть огромный завал. Это действительно так?

– Завалы на реке есть, но пройти можно. Главное, идите по правым протокам... Как приедете в город, обязательно позвоните по этому телефону, – протянув мне бумажку, сказал Карпов.

Получив добро на прохождение маршрута, мы поторопились к Буянтуеву Александру, где нас ожидали ребята. Оказалось, что это никакой не причал, а что-то вроде дачного кооператива под названием «Нептун», состоящего из двух- и трёхэтажных домиков, вытянувшихся непрерывной вереницей на узкой косе и прилепленных друг к другу смежными стенами. На первом этаже находится лодочный и автомобильный гараж, на втором и третьем – жилые помещения. Из открытой двери пахнуло чем-то вкусным. Но мы поспешили к мосткам, около которых стоял катер со 100-сильным мотором. Рюкзаки уже были погружены, и все ждали только нас, сидя на причале и глядя в зеркало Байкала. За разрешениями они не ездили. Александр сказал, что по прибытии на место нас, скорее всего, встретят лесники, и у них можно будет оформить посещение заповедника. Ну, а раз так, то можно было отправляться! Не теряя ни минуты, мы залезли в лодку, сзади на рюкзаках разместился друг Александра. Глухо заревел мотор, и катер, оставив позади городскую суету, помчался по бескрайней голубой глади воды в сторону Баргузинского хребта к бухте Аяя, разрезая мелкую рябь и слегка подпрыгивая на коротких волнах.

– Повезло нам с погодой. Хорошо, что шторма нет... – Радовались мы ясному небу и тихой погоде.

– А что нам шторм? Всё равно бы поехали, только скорость была бы не 40, а 15. – Похвастался капитан и тут же стал предлагать все свои туристические услуги, относящиеся к отдыху на Байкале. – Можем даже прогулку на катерах вдоль берегов сделать с заездом в самые интересные места. Если что, найти меня просто – обратитесь к любому начальнику поезда, вам подскажут. А лесники если придут, вы, главное, им скажите, что на три дня идёте на Фролиху. Так меньше заплатите, они вроде по 100 рублей с человека в день берут.

Так мы и решили, потому что совершенно не хотелось выкладывать ещё семь тысяч. Ведь заброска получилась почти вдвое дороже, чем планировалось – 9000 рублей.

Скоро мутные контуры Баргузинского хребта стали приобретать более резкие очертания – как будто поначалу всё это виделось спросонья, а теперь словно протёр кулаком глаза и увидел мир по-другому. Ещё от северобайкальского берега был заметен распадок между гор, в который направлялся катер, – это и есть бухта Аяя. На всём Северном Байкале это самая глубоко врезанная в сушу губа, со всех сторон окруженная бархатными зелёными горами. Большие волны не заходят туда даже в сильные шторма. Её название происходит от эвенкийского слова Ая, что означает «Красивый», но существует и более интересная версия – говорят, что оно происходит от возгласа удивления: «Ай-я-я, какая красота!» Ещё издали видна узкая светлая полоска обрывистого берега мыса Лаканда, закрывающего бухту от сильных ветров с севера. Горы приближались, становились различимы отдельные камни и деревья. И правда, едва удавалось сдерживать себя и не кричать от восторга. Мы узнавали склоны и вершины по фильму, ставшему для нас неким пособием по подготовке к этому походу от Саши Кузенкова.

Ровно через час после отправления от Северобайкальска мы спрыгнули на крупный и исхоженный песок бухты, выкинули по цепочке все вещи из катера и сложили их, прислонив к колючим зелёным кустам кедрового стланика. Катер умчался обратно, едва извозчики получили вознаграждение за свою работу, а мы остались на золотистом пляже дожидаться лесников и осознавать, что теперь поход точно начался! Чуть в стороне от нас стояли какие-то туристы с надувной лодкой, но никаких лесников не было. Александр говорил, что их может и не оказаться, потому что только два дня назад закончились дожди, и егеря, скорее всего, на это время уезжали. Игорь и Виталик закурили свои трубки, призванные заменить им в походе традиционные сигареты, от которых они специально решили отвыкнуть, чтобы выдержать нагрузки.

– Господа! С прибытием вас! То, к чему мы так долго стремились, свершилось! – Дикторским голосом поздравил Игорь.

– Здравствуй, Байкал! – радостно произнёс я, опустившись коленями на влажный песок и попробовав на вкус прозрачную воду и умывшись ею.

– Вадик, надо бы искупаться в Байкале за приезд! – традиционно предложил Виталик.

– Эт точно! Щас, давайте палатки только поставим.

Вода оказалась непривычно мягкой. Было чувство, что она совсем не держит, и находиться на плаву можно, лишь постоянно барахтаясь. Зато освежала она прекрасно, смыв дорожную грязь. После купания нужно было задуматься об обеде или ужине.

– Народ, а где пакет из поезда? Там до фига всякой еды оставалось. – Спросил я.

– Не было никакого пакета, когда мы в катер грузились.

– Был пакет. В вагоне что ли оставили?.. И что же мы теперь есть будем? На сегодняшний день раскладка не предусмотрена.

– Да не боись ты, ща грибов насобираем, ягод... К тому же, у нас резервный паёк есть, можно его вскрыть.

– Блин, только приехали, и сразу же НЗ распаковывать?! Нехорошо это!

– Ну, не голодать же!

С урчанием в животах мы разбрелись по натоптанным тропкам и полянкам. Дорога, ведущая на озеро Фролиха, начиналась от большого щита в нескольких метрах от наших палаток. Поначалу она настолько широка, что по ней смогут идти несколько человек рядом друг с другом. Просто «Рублёвка» какая-то, а не таёжная тропа! Но метров через двести сухая возвышенность заканчивается, начинается сырая низина, и тропинка приобретает обычные черты. Лес вокруг сильно отличается от привычного. Повсеместно растут высокие лиственницы с корявыми нижними ветками. Их немного дополняют небольшие сосны и редкие кусты кедрового стланика. Нижний ярус представлен кустиками голубики и карликовой берёзкой, ещё называемой ерником. Её тем больше, чем влажнее почва. Землю покрывают хвощ, вереск, багульник, сухой белый ягель, расстилающийся в некоторых местах целыми коврами, а среди него красными бусинами проглядывает брусничник.

Грибов в округе оказалось очень много: в основном это были подосиновики, сыроежки и моховики. Так что с едой проблема была решена, хоть и пришлось кое-что взять из запасного пайка. А вот количество дров оказалось обратнопропорциональным числу туристов, приезжающих отдыхать в Аяю. Оставалось собирать какие-то палки, отковыривать засохшие ветки от разлапистого и липкого кедрового стланика. И когда нашли высохшую лиственницу, сильно обрадовались. Только не тут-то было. Наша цепная пила, так легко справлявшаяся со своей задачей в Карелии, с гулким звоном еле-еле вгрызалась в нетолстый ствол, словно полируя его.

– Хреново пилится, собака! – Бурчал Илья.

– Прикол! Это что, у нас тут всегда так с дровами будет?! – Смеялся Виталик.

На мгновенье проскользнуло ощущение, что мы совсем неумелые и неподготовленные для Сибирской тайги... Как же идти дальше?.. Но то было всего лишь первое впечатление после долгого ожидания трудностей. Лиственница скоро поддалась, мы разожгли костерок, сварили вкусный суп, наелись и уже с сытыми желудками сидели на берегу рядом с палатками и любовались наступающим закатом, позолотившим всё, что нас окружало: камни, пляж, коряги, тайгу. К вечеру на Байкале успокоилась даже самая мелкая рябь, которая бродила по заливу днём, вода превратилась в зеркало и отразила всю эту красоту, удвоив её и создав ощущение бездонности. К нам в лагерь заглянули маленькие гости: серенькая мышка и полосатый бурундук. Они, словно прирученные, не боялись присутствия людей и спокойно поедали кашу, вываленную на землю нашими предшественниками. Забавно было наблюдать, как они набивают щёки остатками риса, а потом куда-то его относят. Снова возвращаются и опять набивают. На деле эти зверушки оказались не такими уж безвредными. Они пробрались к оставшимся ночью без присмотра вещам, прогрызли рюкзак Коли, утащили несколько конфет и пожевали некоторые упаковки сублиматов. Разозлившийся Колян после этого на полном серьёзе хотел поставить силки, чтобы поймать обидчиков и из их шкурок сделать заплатку на рюкзак.

Остаток первого вечера мы посвятили отдыху, привыкая к Байкальской природе, чистой воде и пьянящему воздуху. Колян с Илюхой ушли рыбачить в дальнюю часть пляжа, я фотографировал всё, что видел, и думал об одной из сцен будущего фильма про Светлую, Игорь традиционно задумчиво сидел на берегу, а Виталик, ещё раз попытавшись отыскать в рюкзаке свой телефон, успокоился и тоже уселся на песок, закурив трубку.

– Всё-таки здорово, что удалось заброситься сюда сразу, не торча в Северобайкальске!

– Завтра тогда посмотрим по погоде. Если такая же будет, можем подольше на Байкале постоять. А после обеда пойдём.

– Скока нам завтра километров нужно пройти? – Спросил Виталик.

– Восемь по тропе, плюс катамаран собрать и переправиться на тот берег, это ещё два.

Утро следующего дня решило за нас, что делать дальше. Небо со всех сторон окутала облачность, дымка прикрыла дальний берег, дул ветер, шумя в редких кронах лиственниц и теребя тент палатки, низко летали чайки, помешавшие долгому сну своими пронзительными воплями. Неподалёку от берега стояла пришвартованная парусная яхта, вслед за которой в губу пришёл теплоходик «Валерия» с весёлой компанией на борту и громкой музыкой. Аяя наполнялась людьми: одни шли на Фролиху, другие возвращались, третьи обустраивались на пляже, пытаясь развести на ветру непослушный костёр. Цивилизация вновь нас догоняла, а нам вчера показалось, что мы забрались от неё очень далеко... Пришлось готовиться в путь-дорогу, пока вдобавок егеря не нагрянули. Сбор лагеря и упаковка рюкзаков в первый раз заняли довольно продолжительное время, и готовы мы были только после полудня.

Настала пора прощаться с Байкалом и выдвигаться в долгий путь по таёжной тропе. Но просто так отпускать он нас не захотел. Перед выходом Илюха вспомнил, что оставил вчера в дальнем конце пляжа баночку со снастями. А их отсутствие вдвое уменьшало шансы полакомиться в походе хариусом или гольцом.

– Пойдём искать. Вспоминай, где их мог оставить. Сейчас найдём! – Поспешил я ему помочь.

– Вон там, в конце пляжа, где заросли стланика.

После недолгих поисков снасти были найдены лежащими на тропинке в нетронутом виде. Возвращались мы около воды, прыгая по камням. В глаза бросилось что-то синее и очень знакомое. Это был кусок фанеры, обточенный волнами до овальной формы.

– Смотри, по-моему, это остатки сидушки от «тайменя».

– Точняк! Не хотел бы я по Байкалу на таймене пройтись...

Когда мы вернулись, заморосил дождик. Теперь уж точно нужно было выдвигаться в путь через небольшой перевал, отделяющий озеро Фролиха. Перед выходом мы вылили воду из пластмассовых бутылок, приспособленных под фляжки, и заправили их из Байкала. Первые шаги по тайге дались очень легко, пока тропа широкая и ещё не успела размокнуть. Зато дальше, спустившись во влажную низину, она сужается и становится похожей на глубокую колею, изредка пропадающую в кустах карликовой берёзки. Где-то в стороне журчит ручей Аяя. Это его пойма, и местами на тропе разливаются лужи и болотца. В самом начале ещё есть гати, но скоро приходится пробираться по кочкам, стараясь идти аккуратно, чтобы не залить ботинки.

Тяжесть за плечами постепенно давала о себе знать. Часто хотелось остановиться, скинуть ношу с лямками и сделать передышку. Пока ещё плечи привыкнут к рюкзакам. Но мы старались терпеть, понимая, что тропа на Фролиху – это лишь разминка, проверка сил перед более сложным переходом по долинам Баргузинского хребта к реке Светлой. Сколько народу тут ходит, и все справляются. Значит, справимся и мы! Тем более, дождик закончился, лишь немного попугав нас, да и комарья вокруг оказалось не очень много.

Где-то через два километра мы не могли не сделать очередной привал, дойдя до красивого «сада камней», через который проходила тропа, начав подниматься вверх. Это полузаросший курум – осыпь из крупных скальных обломков. Место показалось нам весьма привлекательным, и мы ненадолго разошлись собирать спелую голубику. Впереди начался достаточно крутой подъём, где прямо по тропе стекает маленький прозрачный ручеёк. Взлёт на несколько десятков метров вывел нас в сухой лес на склоне глубокого оврага.

– Давайте, что ли, привал сделаем, тяжеловато пока.

– Давайте. Привыкать надо постепенно. А то, сколько там впереди таких подъёмов будет.

– Может, перекус? Есть конфеты. – Обрадовал Коля.

Вторая часть пути показалась легче: идёшь и идёшь по сухой тропинке, сгребаешь рукой недоспелые ягоды брусники и ожидаешь за каждым поворотом увидеть проблеск озера. Но таких поворотов ой, как много! «Давайте, ребят, ещё немного осталось!» – подбадривали встречные туристы. Основная тропа одна, и она местами обозначена краской на деревьях. Главное, на единственной большой развилке не уйти влево к речке Фролихе. Приближение к озеру ощущается по длинному и плавному спуску. Деревья не расступаются, а ты просто выходишь к маленькому озерку Источному, соединённому широкой протокой с Окунёвым заливом Фролихи. Берега его низкие и лесистые, мели заросли камышами. Слева слышен гул порогов рождающейся из озера речки. А кругом вдали возвышаются горы.

Своим происхождением озеро Фролиха обязано последнему крупному оледенению севера Байкала и образовалось в месте столкновения двух мощных ледников, спускавшихся долинами рек Левой и Правой Фролихи. Накопление перед ледником огромных масс разрушенных скальных пород привело к образованию плотины, которая ограничила сток этих рек и сформировала озеро.

Тропа к нашей цели – реке Светлой – проходит по долине Левой Фролихи. Берега озера достаточно круты и труднопроходимы. Наилучший способ достижения устья речки – это пересечь озеро на катамаране. Но прежде чем уходить в горы, нужно обязательно задержаться на этом прекрасном озере хотя бы на денёк. Самое хорошее место стоянки на Фролихе – мыс Валунный. Попасть туда можно двумя способами: собрать катамаран на левом берегу и по воде достичь желаемого места; или пройти пешком вдоль правого берега, но в этом случае придётся переправляться через исток речки Фролихи, поэтому сборка катамарана всё равно неизбежна. Мы выбрали путь, где меньше идти пешком.

– Ну что, надо дальше топать, искать место для стапеля. – Серьёзно провозгласил Коля.

– Народ, поглядывайте по сторонам, может, где-нибудь старая рама валяется. А то уж очень не хочется новую собирать. – Напомнил я и, увидев сквозь ветви людей, пробирающихся вдоль берега по тропе, указал. – Нам туда!

Пройти мы успели немного – очень скоро нас постигло разочарование: небольшая бухточка, находящаяся рядом с протокой, и поляны около неё оказались переполнены турьём. Это означало, что нужно пробираться ещё дальше вдоль берега и искать более-менее приличную площадку. Хорошая тропа закончилась, и продолжать поиски пришлось по туалетным тропинкам, разбегающимся в разные стороны по кустам. Мы попытались идти дальше, ломились сквозь лес напрямик... Нельзя сказать, что заблудились, потому что берег озера просвечивал через негустой лес, но ощущение потери тропы, впервые постигшее нас тогда, очень не понравилось и повлекло за собой некоторую растерянность. Мы вынуждены были разойтись по лесу и, прыгая по складчатому рельефу, искать хороший подход к озеру. Во время этих поисков нам очень повезло: в кустах случайно нашлась спрятанная кем-то старенькая рама от небольшого катамарана, вслед за которой обнаружился и выход на берег с небольшой площадкой.

– Уфф... Прибыли. Красотища! – Единогласно произнесли мы, скинув баулы с ноющих от непривычки плеч и окинув взглядом озёрный простор.

– Надо обед варить, а то есть охота!

– Я сейчас займусь. У кого там первый паёк лежит? Кому первому станет легче идти? – Поторопился я.

– Ща достану. – Ответил Виталик, начав рыться в рюкзаке.

Дрова нашлись тут же, и очень скоро костёр сделал своё дело. От утреннего ненастья к тому времени не осталось и следа, и мы с полными мисками в руках подошли к озеру и разместились на берегу, словно в зрительном зале. Был виден край мыса Валунного; вся левая часть озера; два островка, будто плывущие по нему; гора Медвежья, разделяющая Фролиху на два залива и придающая ей форму сердца; и выстланная ковром тайги, уходящая вдаль и зовущая к себе долина речки Левой Фролихи. Под ногами журчала прозрачная вода, устремляющаяся из озера и шевелящая притопленную траву.

– Воды много, где-то на полметра поднялась. – Заметил Коля.

– Александр же сказал, что дожди только недавно закончились.

– Главное, чтоб было, где встать на Валунном, а то вдруг затопило. Кстати, получается, что восемь километров мы сегодня шли четыре часа. Многовато, 2 километра в час выходит...

– Ну, это же первый день. Дальше легче будет. – С привычным для него оптимизмом успокоил Виталик.

– Не факт, дальше тропа сложнее.

– Да не парьтесь вы раньше времени, там посмотрим. В любом случае, у нас есть точка невозврата. Если поймём, что не уложимся, вернёмся на Фролиху и тут постоим.

– Ну, хотелось бы всё-таки дойти до Светлой! Зря что ли сюда ехали?! Так что давайте, настраиваемся на победу!

Сборка катамарана показала, что рама хоть и крепкая, но для нашего судна маловата. Она явно была от двушки или маленькой четвёрки, поэтому с трудом налезла на нашу баржу. Но дарёному коню, сами знаете, куда не смотрят – мы были рады и тому, что было. В итоге, катамаран получился необычно узким, что вызывало опасения насчёт его остойчивости. Гора рюкзаков посередине сделала его похожим на верблюда, на котором сверху вдобавок должен был сидеть один из нас.

– Так, не прыгаем и не дёргаемся, гребём аккуратно. – Командовал Виталик.

– Ага, не хватает только кильнуться!

Ближе к вечеру отправились. Катамаран оказался почти неуправляем из-за своей формы – он крутился из стороны в сторону, описывая змейку по воде. Но мы старались приноровиться к управлению им и держали курс на мыс Валунный. По прямой до него около 2 километров, и кроме как туда идти больше никуда не нужно. Поэтому, преодолев встречное течение в протоке, мы не стали торопиться и наслаждались окрестными пейзажами. Вода под нами с бирюзовым оттенком и безумно прозрачная – видны камни на подводной косе, вокруг них снуют стайки рыб, дразня Коляна, размотавшего спиннинг и мечтавшего поймать гольца Даватчана. Этот редкий вид мало, где встретишь, и одно из мест его обитания – озеро Фролиха. Название гольцу дала название речка Даватчанда, втекающая сюда вместе с Левой Фролихой. Всё-таки, как же здорово спокойно плыть по гладкой воде после пешего перехода. Плечи отдыхают, а руки привычными движениями перелопачивают воду сделанными на спех кривенькими вёслами. Но в полной мере нам ещё только предстояло испытать это ощущение.

Одну стоянку на Валунном, уже занятую отдыхающими, пришлось обойти стороной. Была даже идея остановиться на острове, так как на нём уж точно никого нет. Но местечко по соседству оказалось свободным, и мы причалили к берегу с лёгким рыбным запахом. К сожалению, из-за поднявшегося уровня воды от всех пляжей остались лишь узкие полоски, на которых едва смогли разместиться палатки. Больше ставить было негде, так как сразу за песком начинается крутой подъём на склон.

– Главное, чтобы ночью шторм не разыгрался.

– Ставим максимально близко к кустам. Если будет заливать – проснёмся!

– Как-то не хочется повторения Пяозера... – ухмыльнулся Виталик.

– Так, надо катамаран на берег вытащить и привязать. – Напомнил Коля.

Чтобы вода не пришла к нам ночью, мы решили в неё зайти первыми. Она оказалась чуточку холоднее Байкальской, но это не помешало в ней искупаться. А как красиво отражалась в озере наполовину подсвеченная оранжевым закатом гора Медвежья! Сумерки в горах наступили непривычно рано, а с ними на землю опустилась и ночная прохлада, резко контрастирующая с дневной по-летнему тёплой погодой. Сидеть вечером без движения было прохладно, поэтому все грелись у каменной печки, сооружённой на склоне кем-то из предшественников.

– Это, прикиньте, как сюда мотор было по тропе тащить. – Удивились мы, заметив моторку, пробирающуюся вдоль противоположного берега Фролихи.

Ночью очень близко послышался шум ветра и волн. Сквозь сон казалось, что вот-вот вода приблизится к палатке и зальёт нас. Поэтому крепкого и беззаботного сна не получилось – ощущение готовности к экстренному сбору лагеря не давало нормально уснуть почти всю ночь. Лишь перед рассветом ветер немного успокоился, но тут уже будильник сделал своё дело – пора вставать и собираться. Хорошо, что идти пока ещё не пешком.

Утро было очень похоже на вчерашнее: такая же облачность, ветер, лёгкий туман, чайки и ожидание дождя. «Нам не привыкать!» – решили мы и после завтрака довольно быстро собрали рюкзаки. Но прикрепить на катамаран не успели. Из долины Левой Фролихи, а именно туда нам предстояло держать путь, стало спускаться ненастье: подул встречный ветер, по песку заплескались немаленькие волны.

– Хреново! Придётся ждать у моря погоды. – Забеспокоился я.

– А что ещё остаётся? Идти бесполезно, нас ща будет крутить как бревно в проруби.

– Тогда ставим баню и складываем туда рюкзаки, чтоб не вымокли.

– И катамаран надо перевернуть. Если верх намокнет, тяжелее тащить будет. – Понадеялся Колян.

– Хотели полуднёвку на Фролихе? Вот вам! – Резюмировал Илья.

Закрывшая небо туча вместе со стеной дождя наползали очень быстро. Вот уже редкие мелкие капли упали на истоптанный песок. Это был такой же моросяк, как вчера после обеда, и мы рассчитывали, что он скоро прекратится. А пока оставалось ждать, когда успокоится встречный ветер и даст нам возможность выйти на воду. Зато появилось свободное время, нужно было лишь придумать, как его провести со смыслом. Игорь попросил спиннинг и удалился за изгиб пляжа с надеждой на рыбалку. Но пока мы изучали карту и описания, вернулся и спросил:

– У меня синяков под глазами нет?

– А что случилось? – Заволновались мы.

– Да понимаете, я хотел закинуть блесну, а она за лиственницу зацепилась. Ну, не оставлять же её там, я и полез за ней, но шмякнулся. – Улыбаясь, пояснил Игорь.

– Блин, ты что, совсем офигел?!! Из-за тебя весь поход мог накрыться медным тазом, если бы ты что-нибудь сломал!!! – заорал на него Колян. – Синяков вроде нет... Как себя чувствуешь?!! Голова кружится?!!

– Блин, народ, давайте всё-таки аккуратнее будем в этом походе! Тайга раздолбайства не прощает! – Добавил я.

– Всё! По одиночке больше никуда не ходим! – Продолжал наш всполошившийся врач.

– Каюсь, виноват. Больше такое не повторится. – Успокоил Игорь.

Мелкий дождик не смог заставить нас долго сидеть под крышей бани. И Колян предложил теперь сходить по грибы:

– Кто со мной? На склоне должно быть много грибов, тут ведь никто не ходит.

– Пошли, может, на суп наберём. Прибавка к рациону не помешает, раз с рыбой пока ничего не получается. – Не раздумывая, согласился я.

Мы поднялись по тропинке и взялись прочёсывать лес, который в первые же минуты стал приносить урожай в виде чистеньких и опрятненьких подосиновиков.

– Люблю так по лесу пошастать, посмотреть, пособирать, никуда не торопясь. – Радовался мой товарищ.

– А меня радует грибы собирать, когда они реально есть!

За 20 минут мы набрали рыжеголовых на хороший суп, который и поставили вариться сразу после возвращения в лагерь. Ребята устроили тир: стреляли из арбалета по остаткам резиновой лодки, прислонив её к сосне. А Фролиха всё штормила, никак не пуская нас в долину. Уже всё вокруг затянула непогода, превратив некогда зелёные горы в серые размытые контуры, а мы ещё надеялись на просветы в небе и царапали палкой на песке название озера. Его пытались слизать прозрачные волны, но, так и не сумев, успокоились. Ветер тоже немного утих и сменил направление на противоположное. Стараясь не медлить, мы вытащили из-под дерева катамаран, водрузили на него рюкзаки и, закутавшись в ВВЗ, отправились под дождём в сторону устья Левой Фролихи.

Поначалу катамаран продолжал упрямо сопротивляться и никак не хотел плыть прямо. Однако, приноровившись, уже через километр мы смогли его усмирить и двигались вместе с вяло перекатывающимися волнами, слушая, как стучат по капюшону крупные капли дождя, скатываются на лицо и падают на колени. Мы рассматривали самый ближний к нам склон горы Медвежьей, мечтая, что неплохо было бы подняться на вершину и взглянуть на Фролиху с высоты. Труднее всего в этом переходе по озеру пришлось Коляну, сидевшему на вещах и следившему за спиннингом. Сидеть мокрому и без движения оказалось холодновато. Тепло было только гребцам – монотонная мышечная работа согревала тело, и от нас шёл пар. Начали парить и могучие горы, словно закурив трубку мира и остановив сильный ливень. Клочки пара стелились по их склонам, а ветер их гнал, собирая в длинные облака, медленно уплывающие в долину и поднимающиеся вверх. Они окутывали вершины, будто вата, прятали их и создавали ощущение затерянности. Лишь только тонкая зелёная полоса берега прямо по курсу была нам маяком, а навигатор успокаивал, показывая, что расстояние до неё уменьшается.

– Так, стоять! – Вскрикнул замёрзший рыболов, резко обернувшись назад, и принялся аккуратно сматывать леску, растянувшуюся метров на пятьдесят.

– Что там?! – Заволновались мы, ожидая первый улов.

– Кажись зацеп... А, хрена! Сопротивляется! Ну-ка иди сюда!.. – Что-то небольшое блеснуло около катамарана и через мгновенье очутилось у него в руках. – Да это же даватчан!

– Вот он, красавец! Надеюсь, не последний!

– Точно! А то маловато его на всех-то будет.

– Смотрите-ка, правду говорили, что его можно поймать в устье. Надо облавливать, пока тут стоять будем.

От радости за первый улов стало теплее и веселее. Заканчивалась двухчасовая гребля по озеру под дождём, до пляжа в устье Левой Фролихи оставались сотни метров, и можно было различить без всякого бинокля, что там находится. На левом (по течению реки) берегу стояла группа катамаранщиков, дым от костра которых поднимался тонкой струйкой и вовлекался в движение вместе с низкими облаками. Мы причалили слева от них к правому берегу – ведь именно оттуда должна начинаться тропа, о чём нас предупреждал и Карпов. Едва катамаран коснулся пузом песка, на берег полетели вёсла – скорей уже хотелось ощутить под ногами твёрдую землю и размять затёкшие конечности.

Пляж слегка зарос ракитником и завален брёвнами, которые выносит на берег во время половодья. У кромки песка узкая полоса сосен, за которыми начинается заболоченная низина. Это своего рода дельта рек Левой Фролихи и Даватчанды, а мы как раз находились между ними. Шум последней, бурно впадающей в озеро, доносился из-за кустов и тянул порыбачить на перекатах.

Через этот пляж проходят все, кто собирается идти дальше в долину. На нём есть остатки костра и брошенные рамы от катамаранов. Остались даже выпиленные из чурбачков самодельные шашки, в которые играли недавние обитатели стоянки. Им явно досталась тёплая и солнечная погода. Нам же было не до игр. Первое, что мы сделали – это попытались разжечь костёр, чтобы прогреться и вскипятить чай для перекуса. Спасибо нашим предшественникам, которые припрятали у костровища кучку сухих дров. Без них бы костра не получилось, ибо всё вокруг насквозь отсырело. Чтобы не размокли наши вещи, мы растянули банный тент и сложили под него рюкзаки. Катамаран вытащили на берег в последнюю очередь. Немного придя в себя, мы пробежались разведать, есть ли нужная нам тропа. Всё соответствовало описаниям – тропинка начиналась около устья Фролихи и уходила вглубь сырого пойменного леса по краю берега.

– Какие будут мысли относительно наших дальнейших действий? Остаёмся тут на ночёвку, а завтра со свежими силами топаем? – Спросил я у ребят.

– Я предлагаю отдохнуть и выдвигаться. Времени ещё мало, высушить катамаран нам всё равно не светит, а так сегодня хоть сколько-нибудь пройдём. – Рассудил Коля.

– Смотрите, куда облака летят! – Вдруг обратил наше внимание Илья. – Вроде улетают в долину... А теперь посмотрите на другую сторону – летят из долины! Кажись, мы попали в унитаз!

– Тогда всё ясно. Атмосферный вихрь в миниатюре. И сколько он тут провисит – известно только ему. Так что на улучшение погоды в ближайшее время можно не рассчитывать!

– Короче, надо идти. – Резюмировал Коля.

– Да, давайте попробуем. И потом меньше идти придётся, силы сэкономим.

– А мы через Даватчанду пойдём вброд? – Насторожился Виталик.

– Так мы до неё дойдём? – Илюху не покидала мысль о рыбалке в Даватчанде при виде катамарана, возвращающегося с той стороны.

– Нет, мы между речками пойдём. – Ответил я.

Все подходящие дрова съел костёр, мы доели последний кусок колбасы, отведённый на перекус. Дождик вновь разошёлся, загнав нас в баню собирать вещи для первого марш-броска вдаль от людей и каких бы то ни было следов цивилизации. Дальше одно зверьё. Если только догоним группу, которая ушла в ту сторону незадолго до нас. Мокрый катамаран сильно прибавил в весе, и мы не стали вытаскивать баллоны из шкуры, чтобы не протереть их песком. Просто забрали некоторые вещи у Игоря и Виталика, которым достались эти мокрые сдутые сосиски.

«Идём, пока не начнёт темнеть», – решили мы, закутавшись в непромокаемые костюмы. – «Может, получится дойти до сухой поляны, о которой написано в отчёте». И начался лес: мокрый, тёмный, мрачный – берёзы, осины, лиственницы, ёлки. В ближайшее время именно он должен был стать нашим приютом. Трава на тропе была сильно примята, как будто по ней час назад прошли люди. Это радовало, потому что не требовалось искать, куда идти. Через полкилометра встретилось заброшенное зимовье – маленький домик с прогнившей и отчасти обвалившейся крышей. Если и все зимовья на маршруте такие же, рассчитывать на ночёвку внутри точно не стоит. Использовать их можно, разве что в качестве ориентиров.

Пока на нашем пути по тропе основными препятствиями были упавшие деревья, очень часто перегораживающие путь. Через них приходилось то прыгать, то подлезать под тонкими пригнувшимися стволами. Рядом справа бежала навстречу жёлтая вода Левой Фролихи. «Жёлтая река... Хуанхэ», – шутил Илья. Мы шли точно по её берегу, повторяя все изгибы. Гор видно не было, их загораживал лес. Из-за тумана и дождя смеркаться начало раньше, и уже через час после озера пришлось озаботиться поиском ровной площадки в стороне от тропы. Подходящего места нигде не было: только высокая и мокрая трава, кустарник, лесной молодняк, какие-то ручейки, перетекающие из одной речки в другую... На изгибах Фролихи с противоположного берега часто встречались песчаные отмели, навевающие мысли о переправе через быстрый поток.

– Туда бы перейти. Или, может, с нашей стороны такая же попадётся. Можно будет встать. – Рассуждали мы.

– Лучше не надо. Если вода ещё поднимется, нас смоет нафиг!

– Кстати, течение пока не очень сильное, можно было бы попробовать вверх на катамаране подняться.

– Да мы охренели бы выгребать на этом чуде. Лучше уж идти.

– Короче, если ничего подходящего не найдём – встаём на любой ровной площадке в стороне от тропы.

Так оно и получилось. День закончился между неглубокой канавой и речкой. Места хватило для костра, двух палаток и банного тента, куда уже по традиции были сложены все вещи. А дальше началась столь же традиционная работа по заготовке дров, разжиганию огня, приготовлению пищи. На улице к тому моменту стало темно, дождик прекратился, только продолжали шуршать вокруг падающие с деревьев капли. И как бы ни могло показаться со стороны, что среди такой сырости в сибирской глуши и мысли должны быть мрачными, это совершенно не так! Было интересно сидя у костра припомнить прошедший день, обсудить, что будет завтра, вспоминая далёкий дом, родных и друзей, оставшихся там. Приятно в дополнение к раскладочным ленивым голубцам скушать по кусочку запечённой в фольге редкой красной рыбы. И ещё осознавать, что на ближайшие долгие две недели, которые пролетели бы в городской суете в одно мгновенье, наша семья – это мы пятеро, а также наша верная дружба и взаимопомощь. За это время нам предстоит очень многое увидеть и пережить, пройти множество испытаний, приготовленных тайгой, и, не взирая ни на что, дойти до финиша и стать победителями.

Этой ночью сну уже ничто не мешало. Убаюкивающе действовали шум реки и шорох веток. Снился какой-то странный красивый сон, но не запомнился. Его прервал писклявый утренний будильник. И опять всё та же мокрая картина: мутная река журчит в стороне, скрипит лес, и дождик сверху барабанит по палатке. Как же не хочется вылезать из сухого спальника в эту сырость, да ещё и что-то там делать. Но надо. Нас ждут горы и горные реки!

Мы делали успехи, приобретая навык быстро собираться. И скоро под ногами опять завиляла тропинка. Сверху уже ничего не капало, но зверствующие кровососущие насекомые и однообразность движения с захребетным товарищем через какое-то время начинали надоедать. Приходилось останавливаться, переводить дух, чтобы снова идти, осторожничая там, где речка вплотную подобралась к тропе и подмыла песчаный берег, увлекая за собой несчастные деревья, по воле своей судьбы выросшие на её пути. Одно из таких мест чуть не затащило и одного из нас, оступившегося на краю и немного съехавшего вниз. Всё обошлось – выбрались. Зато рядом с этим местом совершенно неожиданно встретились мои любимые рыженькие грибочки – лисички. Пройти мимо я не мог и собрал всю полянку – на обед пригодятся.

Ориентироваться по карте мы не могли. Русло реки намного более извилистое, чем нарисовано. Поэтому просто шли вперёд, поглядывая в навигатор, который вёл обратный отсчёт расстояния, оставшегося до устья ручейка, впадающего во Фролиху. Оно уменьшалось, значит, мы двигались в верном направлении. Но всё же в один момент меня постигла полная дезориентация. Показалось, что река течёт в другую сторону. После этого было просто необходимо остановиться на привал, место для которого очень удачно подвернулось само собой.

Берёзовые арки

Через береговые кусты мы вышли на гладкую песчаную отмель, мимо которой с бульканьем и журчаньем неслась почти прозрачная вода реки, а берёзы дугами склонялись к ней, создавая симметричные арки над потоком. Улучив момент, ребята снова пытались кидать спиннинг, потому как скоро на Фролихе должны начаться порожистые участки, и вероятность поймать там рыбу намного меньше. Но ни одна заброска не принесла улова, и опять пришлось уходить ни с чем.

Следующее препятствие на тропе вновь заставило обратиться к карте и подумать. Дорогу нам перекрыл довольно глубокий залив. А следы раздваивались: одни форсировали водную преграду, другие уходили в лес. Это оказалась очередная старица Фролихи, кстати, обозначенная на карте в виде кольца. И мы решили, что самый лучший способ – это обойти её, пройдя лишние триста метров, а не переходить дважды вброд по пояс. Шум реки притих, стоячая вода в затоне местами зацветала, распространяя вокруг типичный болотный запах. Мы двигались по исчезающей тропке, которая внезапно оборвалась, уткнувшись в какой-то пригорок.

– Что, это всё? – Задумались мы.

– Сейчас я попытаюсь сориентироваться. – Пообещал я и, сбросив рюкзак к дереву, спустился в канаву с водой, которая в том месте была уже очень мелкой. Перебирая неопреновыми ботами коричневую жижу, я пристально смотрел в навигатор, но тот потерял сигнал со спутников и упорно не мог вновь его найти.

– Ну, что там? – Торопили заждавшиеся друзья.

– Блин, а хрен его знает, навигатор глючит. Как заколдованное место какое-то.

– Да пойдём просто вдоль этого болота на шум реки.

Фролиха не заставила себя долго искать. Как же всё-таки навигаторы расслабляют. Скоро, наверное, и забудем, что такое обычное ориентирование по бумажной карте.

После старицы изменился лес: из сырого пойменного он превратился в сухой и красивый бор. Вдоль тропы появился стланик. А вот и обещанная поляна с костровищем и маленькой поленницей.

– Привал! – Торжественно выдохнули мы.

– А вот фиг бы мы вчера сюда добрались! – Усмехнулся Коля.

– Восемь километров, восемь километров... По-моему, тут все пятнадцать! – Добавил Виталик.

– Надеюсь, дальше проще будет идти. Хотелось бы до Биракана сегодня дошкрябать. Чтобы было время подумать, как его переходить. – Бубнил я, разглядывая карту, запакованную в прозрачную герму.

Вместе со сменой леса к нашему удивлению кардинально улучшилась и погода. Сквозь деревья засияло яркое солнце, а от всеобъемлющих облаков остались только маленькие белые клочки, улетающие из долины. В той одежде, которая защищала нас от сырости, находиться стало жарковато! Жизнь налаживалась! Остался один минус – назойливая мошка, лезущая в лицо и не позволяющая снять накомарники.

Мы затеяли обед, стараясь раздуть пенками отсыревшие дрова. В кане варились собранные оранжевые грибки. Игорь и Виталик раскатали на солнечной полянке баллоны катамарана, чтобы те могли подсохнуть. Сушились и другие намокшие вещи. Это было отличное место для отдыха, когда закончился довольно муторный участок пути. Тайга словно улыбалась нам, похваливая тёплыми солнечными зайчиками за то, что мы сумели преодолеть этап. Рядом громко шумела ледяная речка, белыми барашками перепрыгивающая через лежащие на дне округлые рыжеватые камни. В отличие от радушной тайги, она никак не хотела делиться с нами своими рыбными богатствами, и каждая заброска спиннинга только портила настроение. Суп тоже не оправдал наших ожиданий. Сваренный на скорую руку, от лисичек он немного горчил, и не все смогли доесть свои порции.

Преодолев лень, возникшую после обеда на тёплой полянке, мы отправились дальше по сухой и прямой тропе через красивый светлый бор. Под ногами расстелились изумительные поляны из ягеля и брусники, воздух наполнился лёгкими манящими ароматами хвои.

– Как бы нам тут мишку не встретить! – Предупредил Коля. – Они как раз в таких местах пасутся.

– Что будем делать, если нарвёмся? – Задумались мы.

– Главное, не пытаться убежать. Иначе у него сработает инстинкт охотника... Если, конечно, это не медведица с малышнёй. Тогда бегом на ближайшее дерево. – Продолжил Коля.

– Принюхивайтесь! Говорят, запах медведя можно почуять издалека! – Добавил я. – Ни с чем не спутаешь!

– Короче, держимся ближе друг к другу, они сами людей боятся и уходят.

Теперь мы двигались с большой осторожностью, оглядываясь вокруг себя и прокачивая через нос кубометры лесного воздуха. Медведями не пахло. Зато их следов и помёта на тропе было предостаточно, и это ещё больше настораживало. Ближайшие полчаса прошли в постоянном волнении. Притих даже шум реки, от которой тропа немного удалилась в лес. Будто тоже замер в ожидании неприятной встречи. К счастью, свидание не состоялось, и мы вышли к очередному зимовью. Домик находился в несколько лучшем состоянии, чем первый около озера. Дверь его была широко распахнута, и внутри просматривалось большое количество хлама. Чтобы в нём заночевать, потребовалось бы несколько часов провести за уборкой. Зато рядом с зимовьем много ровного места – при необходимости можно поставить палатки и переночевать в них.

А мы идём дальше и в районе безымянного ручья, пересекающего тропу рядом с устьем притока Адеракар на противоположном берегу (не путать с ручьём Адеракар) вновь оказываемся в болотистом лесу. Вокруг будто джунгли: высокая трава, папоротники, ещё какие-то растения с крупными листьями, пахнет сыростью и плесенью. Под ногами хлюпает набухший мох, перегородившие тропу толстые стволы блестят от пропитавшей их влаги. Тут-то мы и догнали группу единомышленников, состоящую из четырёх человек: двух мужиков лет 35, одного студента и бывалого путешественника с бородой и сединой на голове, вызывающего уважение одним только своим видом. Рюкзак его по размеру и весу казался раза в полтора больше наших, то есть, килограмм пятьдесят! За боковыми стяжками блестели трубы от каркаса катамарана. И под всей этой тяжестью он бодренько шагал наравне со всеми!

– День добрый! Наконец-то мы вас догнали! А то всё идём и думаем, кто же нам так хорошо тропу натоптал! – Заговорили мы, остановившись рядом с ними на привал.

– Здравствуйте! Не ожидали мы тут кого-нибудь ещё встретить. На Томпуду идёте?

– Не, мы на Светлую! – Ответили мы. – А вы на Томпуду?

– Да. У нас большая программа. Сами-то откуда?

– Из Москвы. – Сказали мы, сразу же ожидая негативной реакции к своим персонам. Но таковой не последовало.

– А мы из Кургана.

Чуток отдохнув, мы продолжили путь, надеясь и зная, что предстоит ещё ни одна встреча. После болота тропа вывела на крутой склон, где периодически чередуются подъёмы и спуски по камням. Идти тяжеловато, постоянно опасаешься оступиться, соскользнуть с мокрых булыжников и подвернуть ногу. Пришлось ввести временной регламент на ходовое время и отдых: чаще останавливаться, сидеть, не снимая рюкзаки и поставив их на камни или брёвна.

А внизу громко шумела река, неся тонны воды с горных вершин в бездну Байкала. На ней уже довольно мощные пороги, в русле множество длинных островов. Экстренная выброска обратно в озеро по воде становится затруднительной. Путь у нас только один – вперёд и вверх.

– Интересно, кто-нибудь когда-нибудь сплавлялся по Фролихе? – Размышлял я вслух.

– Хрен её знает. Тут пороги уже четвёрочные, наверно. И завалов много. Расшибёшься нафиг.

– Да и узкая она местами, катамаран не пройдёт.

Темнело. Под занавес дня усталость очень сильно давала о себе знать. Привычка ещё не овладела мышцами. Но мы очень хотели дойти до ручья Биракан, чтобы завершить день у чёткого ориентира и следующий начать с преодоления водного препятствия. Но расстояние до него уменьшалось гораздо медленнее, чем за горы садилось солнце. Во время очередного привала было решено сбегать налегке на разведку, чтобы узнать оставшееся до ручья расстояние и посмотреть тропу. Отправились мы втроём: я, Виталик и Колян. Но до ручья так и не добежали, так как сумерки сгущались очень быстро.

– Короче, встаём на той площадке. – Постановили мы. – Там место вроде нормальное.

– Конечно, идти уже темно. Пройдём завтра этот километр.

– Так, тихо!.. – Оборвал разговор Коля, показывая на корни поваленного дерева, образовавшие нечто напоминающее шалаш. – Похоже на берлогу... – Мы замерли и присмотрелись. Это была просто куча палок и камней. А что под ними, не видно.

– Надеюсь, здесь никто не живёт. Не хотелось бы стоять по соседству с мишкой!

Мы вернулись к Игорю с Илюхой и рассказали о нашем решении, предупредив на всякий случай насчёт того места: «За водой поодиночке не ходим!» Но опасения не подтвердились, а стоянка оказалась на редкость уютной. Поставив палатки, мы втроём спустились к реке и смотрели, как в сумерках бежит вниз вода. Размышляли, какой будет Светлая. Спать пошли сразу же после ужина, чтобы встать пораньше – несмотря на выигранный при заброске день, мы начали отставать от запланированного графика. А ведь это был только третий день похода.

Чтобы наверстать расстояние, пришлось проснуться ещё раньше вчерашнего. К несчастью, утренняя погода опять пыталась вселить серое настроение – мелкий дождик тихо смачивал землю. Пока ребята раскачивались, уже варился завтрак, и казалось, что сейчас покушаем, быстренько соберёмся и пойдём догонять график.

Только возникла непредвиденная ситуация. Наш медик, старательно следивший за здоровьем всех участников, заболел сам. Все симптомы указывали на отравление: тошнота, отрыжка, рвота. Любые таблетки его организм тут же приносил в жертву земле. Разумеется, от своей порции завтрака Коля вынужден был отказаться, попросив только развести ему бульончик с сухариками.

– Блин, ведь ели все одно и то же. Отравиться было просто нечем! Ты точно никакую траву не пробовал? – Пытались выяснить мы.

– Нет. Я ел то же, что и вы. – Вяло отвечал больной.

– Странно...

– Ну чтож, остаёмся тогда тут вместо днёвки на Укоинде. Один запасной день у нас есть. Будем усиленно лечиться.

– Давай тогда, выздоравливай. – Пожелали мы ему и вновь разбрелись по палаткам досматривать красивые сны. Где-то в половине двенадцатого теперь уже Коля разбудил нас.

– Народ, вставайте, мне вроде легче. Надо собираться. Хоть сколько-нибудь сегодня пройдём.

– Ты уверен? Может, всё-таки отлежишься сегодня, а завтра с нормальными силами пойдём?

– Да что толку тут торчать? Я себя чувствую более-менее, только слабость есть, пойдём потихонечку, тем более, дождя уже нет. Днёвку терять не хочется. Может, наверстаем.

Наскоро пообедав и свернув мокрые вещи, мы всё же вышли в тот день на тропу, благодаря силе воли нашего доктора. Он пошёл впереди, чтобы задавать темп, так как из-за слабости не мог шагать в полную силу.

Тропа спустилась к реке. Вода бурлила в пенных бочках и облизывала отлогие каменные пласты. Минут через 20 весь поток разделил длинный остров, а слева не заставил себя ждать ручей Биракан, вытекающий быстрым, но узким руслом. Дальше через густые ветви просматривался ещё один рукав примерно такой же ширины. Чтобы найти удобное место для перехода через ручей, мы пошли вдоль него навстречу течению, с каждой следующей секундой ужасаясь предстоящей переправе. Вода текла прямо через лес небольшими рукавами, бурля и омывая гладкие спины камней вместе со стволами увлечённых в поток деревьев.

– Надо переобуваться в неопренки. – Произнёс я. Этот метод оказался очень действенным. Благодаря ботам, трекинговые ботинки оставались сухими, а ноги не мёрзли в ледяной воде горных ручьёв. К тому же, времени на переобувание тратилось не более 10 минут.

– Может, перила натянем?

– Не помешает. Игрик, Где там твоя верёвка? Давай её сюда!

– Вам какую: потолще, потоньше?

– Давай тонкую, должно хватить.

– На первый островок-то мы переберёмся без проблем, дайте-ка попробую. – Полез вперёд я, за что получил от Коляна «пару ласковых»:

– Стой, блин!.. Идиот!!! Какого хрена полез?!!

– Колян, тут фигня, поток мелкий. И за ветки можно держаться, как за перила.

– Решили с переправой, значит, давайте с переправой! И нефига лезть вперёд!

И мы пошли один за другим, держась руками за верёвку и нависающие кусты и упираясь слегами в дно ручья. Я шёл последним, снимая перила. Первый рукав нам и вправду дался легко, затем следующий. Выбирая наиболее мелкие и узкие места, нам удалось перебраться на маленький пятачок суши, образованный корнями пяти высоких лиственниц, неизвестно на чём ещё держащихся. По всем приметам оставался самый глубокий и мощный поток, перейти который представлялось возможным, только вцепившись в перила. И снова я не стерпел проявить инициативу – спустился по камешкам чуть ниже и худо-бедно перешёл ручей, оказавшись на другой стороне. Обход оказался довольно сложным, и ребятам не имело смысла повторять его. Мы натянули верёвку над бушующим потоком и аккуратно по очереди преодолели шумную преграду.

Потратив на брод Биракана около часа, мы поспешили дальше, чтобы успеть в этот день перейти хотя бы ещё один приток Левой Фролихи – Дагалдын, по описаниям, более мощный. И через несколько десятков метров упёрлись в широкий, но мелкий ручей. «Блин, ещё не всё, что ли?» – разозлились мы, сходу перемахнув на другой берег, и только там поняли, что это уже один из рукавов самой реки. Фролиха в том месте оказалась обманчива. «Разогнались и перескочили по инерции», – пошутил кто-то из нас. Пришлось возвращаться назад.

После Биракана тропа постепенно поднимается высоко над рекой и тянется по склону. Под ногами среди камней часто попадаются аккуратненькие подосиновики. Собираем их и складываем в кан, привязанный к рюкзаку Коляна. Сверху открываются красивые виды на бурную, изобилующую островами речку. Во время привалов любуемся видами, ребята выстругивают себе посохи, которые ещё ни раз пригодятся во время бродов. Одному только мне почему-то не нравится постоянно идти с палкой в руках, мешает.

Внезапно тропа стала спускаться вниз, уходя в сторону от реки – это овраг небольшого ручейка, обозначенного на карте. Сложности в преодолении он не представляет, только спускаться по камням с рюкзаком за спиной не очень-то удобно. После ручья – опять наверх. И так до самого Дагалдына, где нас догнали ребята из курганской группы. Ручей этот и вправду показался более мощным по сравнению с Бираканом. Скинув рюкзаки, мы отправились по берегу искать приемлемое место для брода. А пока искали, наблюдали, как курганцы переходят поток напролом, даже не переобуваясь.

– Интересно, каково им после этого в берцах ходить? – Удивлённо подумали мы.

– Там ногам полный трындец!

– Лучше уж по-нашему, в неопренках. – Решили мы, переобулись и форсировали Дагалдын по сложной траектории, выходя на отмели и цепляясь за лежащие в струе брёвна.

Противоположный берег ручья очень высокий и состоит из крупных замшелых обломков скал, образующих полки и террасы на разной высоте.

– Подниматься будем тут? – Спросил я у ребят.

– Давай попробуем, в принципе, не так уж тут и круто.

Наверху белая от ягеля наклонная каменистая площадка с редкими кустами кедрового стланика и клумбами рододендрона, среди которых во все стороны разбегаются оленьи тропинки. Получилось так, что, вскарабкавшись, я оказался в стороне от того места, куда вышли ребята, и не видел их.

– Народ, вы где? Наро-о-од! – Звал я, но ответом мне была тишина, слегка разбавляемая притихшим шумом горного ручья. – Так, ещё потеряться не хватало... Виталик! Илюха! Колян! Игорь! Вы вообще где? – Крикнул я и присел на мягкую землю. Только через пару минут неприятного ожидания снизу показалась красная накидка илюхиного рюкзака.

– Я уж думал, вы вперёд удрали. – Успокоившись, произнёс я.

– Это ты опять удрал. Сам видел, какой там подъём дурацкий. – Пробормотал запыхавшийся Илья.

– Зато тут прикольное место, на ночёвку можно было бы остановиться.

– Пока светло, лучше давайте ещё пройдём. – Предложил я.

– Интересно, какая из этих тропинок наша?

– Тут зверья полно, это всё их тропы.

– А где же тогда пошли курганцы?

– Да хрен их знает, может низом вдоль реки...

Мы решили идти просто по азимуту, взяв направление на следующий полноводный приток Фролихи – Амутмаскит. Местность после Дагалдына сильно изменилась: продолжался довольно крутой подъём вверх, и отсутствовала высокая густая растительность. Макушки стройных сосен и лиственниц, уже не загораживали обзор, оставшись внизу. За спиной у нас постепенно открывался вид на отлогую долину, по дну которой в лесных дебрях недавно прошли мы. Был виден и горный распадок Дагалдына, круто вздымающийся вверх к островерхой горе. Она выглядывала между спин двух ближайших к нам склонов, ярусами опоясанных кедровым стлаником, который теснился на узких каменных террасах. Внизу немного позади нас сквозь деревья сочился белый дымок – там устроились на ночлег наши попутчики. Не был виден только Байкал, который спрятался за изгибом долины Левой Фролихи.

В горах начинались сумерки. Но пока волнистые облака ещё отражали мягкий свет уходящего за горизонт солнца, мы продолжали подниматься на перевал, движимые иллюзией, что до темноты ещё долго. Ошиблись. Очень скоро вернулся густой смешанный лес, мы выбрались на основную тропинку, которая завиляла и запрыгала по камням, вынудив нас принять решение о поиске стоянки.

– Надо было всё-таки там вставать. Теперь опять в болоте придётся ночевать. – Бормотал изрядно измученный подъёмом Илья.

– Там хоть место красивое было. – Поддерживал его не менее утомлённый Коля, чья сила воли в тот день была достойна уважения.

– Да поздняк метаться!.. – Ответил я, чувствуя себя виноватым за то, что не захотел остановиться среди стланика. – Не назад же возвращаться. Я предлагаю сбегать на разведку, как вчера. Оставим там рюкзаки, а потом вернёмся и вам поможем. В принципе, не далеко до следующего притока. Есть надежда, что там будет ровная площадка.

Так и поступили. Я и Виталик выдвинулись вперёд, выискивая в сумерках более-менее ровную полянку под палатки. Но темень наступала намного быстрее, чем мы смогли бы дойти. Пришлось остановиться всего за 600 метров до ручья Амутмаскит. Выбранное место отнюдь не отличалось своими качествами. Это была сырая плоская низина, куда тропинка спустилась со склона, ставшего очень крутым. Повсюду валялись наполовину вросшие в землю толстые набухшие брёвна, прикрытые крупными листьями бадана.

– По-моему, дальше идти нет смысла. Нам ведь ещё за ребятами возвращаться. – Остановившись, произнёс я.

– Чё, тогда встаём у тропинки. – Уточнил Виталик.

– Да, я думаю, что вряд ли завтра кто-нибудь раньше нас пойдёт здесь. А переночевать тут мы сможем.

Мы привалили рюкзаки к толстому бревну и собрались бежать навстречу друзьям, но ребята шли следом за нами. И вовремя! В считанные минуты лес полностью поглотила темнота, и лагерь пришлось обустраивать уже при искусственном освещении. Виталик полез на склон искать сухие ветки, так как в этой низине не было ничего, кроме замшелых гнилых палок. Его фонарик будто бы летал над землёй, вычерчивая в сумеречном воздухе какие-то непонятные фигуры. Под откосом среди валунов журчал маленький ручеёк, скорее всего заливаемый при высокой воде во Фролихе. Получалось, что мы остановились на острове.

– Ну что, народ, какие мысли насчёт завтра? – Поинтересовался я, помешивая бурлящий в кане рис.

– Вадик, а сикока нам до Укоинды осталось? – Спросил Спортсмен.

– Если верить картам, ещё около 15 километров. – Ответил я.

– Дофига, но давайте всё-таки попробуем сделать рывок и дойти. – Высказался Коля.

– Ну да, днёвку не хочется терять. – Добавил Илья.

– Игрик, что скажешь?

– Я поддерживаю. Надо попробовать дойти до днёвки!

– Значит, решено! Завтра встаём в 7 утра, быстро собираемся и в путь. Вместо обеда перекус устроим, чтобы время сэкономить.

– Тогда сейчас быстро хаваем и спать!

Раннее холодное утро наполнило бодростью душу и тело. Солнце ещё пряталось за хребтом, у подножия которого мы ночевали, пока лишь немного цепляя вершины гор по ту сторону долины. В лесу, словно привидения блуждали клочки белого тумана, протискивающиеся меж стройных лиственниц. Вслед за ними полетел дымок костра. После господства темноты поляна медленно приобретала гостеприимные очертания. Я по привычке возился с завтраком, Игорь и Виталик зашивали потрёпанные штаны, Илья и Коля, который чувствовал себя намного лучше, снаряжали фляжки питьевой смесью – крепким сладким чаем с добавлением небольшого количества спирта. Вторым вариантом наполнителя для фляжки была вода из ручья, в которую добавлялись соль и сода, чтобы придать ей хоть какой-то вкус. Все готовились к сложному рывку на перевал, за которым должен начаться несколько другой этап пути. Выйти удалось небывало рано – в 9 часов, что открывало перспективу всё-таки достичь поставленной цели.

Взяв с самого начала хороший темп, через 15 минут мы уже стояли около белого пенного ручья, стремительно прорывающегося среди больших камней. Если б не переправа из двух толстых деревьев, брод занял бы продолжительное время. Спасибо нашим предшественникам, повалившим эти лиственницы. На утоптанной площадке сразу за ручьём задерживаться долго не стали, а лишь съели по конфете, которые выдал завхоз. Начиная с этого дня, весьма остро стал ощущаться недостаток провизии, которую можно было бы просто так взять и погрызть на привале. Количество конфет было строго ограничено и распределено. Более-менее свободными в этом отношении пока оставались только сухари, которых в распоряжении у каждого было по одной банке. Но и их старались экономить, чтобы хватило на весь поход.

Тропа после ручья сухая, сильно хоженая, причём, не только людьми, но и многочисленными копытными, а также медведями, чьё близкое соседство вновь начинало настораживать. Часто встречались медвежьи «раскопки» – когда косолапый откапывает бурундучьи схроны из кедровых орешков и нагло их съедает, оставляя после себя пустую яму. Снова приходилось идти и озираться вокруг, принюхиваясь и прислушиваясь.

После двух часов бодрого подъёма по лесу, тропа вывела нас в участок редкого кедрового стланика. Тут сразу и хорошая открытая площадка для лагеря, сухо, много дров. И изумительной красоты виды вокруг: горы, камни, снежники. А рядом у подножия уступа красивый водопадный каньон на Левой Фролихе, образованный двумя сжавшими реку слоистыми скалами.

– Да тут шестёрка, не меньше! – Пошутил один из нас, пытаясь перекрикнуть водопад.

– Ага, теперь уж точно назад по реке не вернёшься!

– Я надеюсь, на Светлой таких порогов не будет! – Улыбаясь, добавил Виталик.

– Не боись! А место для лагеря действительно хорошее! Почему мы всегда хорошие места проходим, а встаём фиг знает где?..

– А фиг его знает!

Через полкилометра стланик сменился лиственничным бором, спрятавшим панорамы хребтов. Здесь встретился последний относительно большой приток Левой Фролихи, разлившийся по лесу несколькими мелкими рукавами, которые мы, почти не теряя темпа, перешли по камням и брёвнам. После него тропа шла практически по границе двух поясов растительности: таёжного и стланикового. На часах было обеденное время, и небольшая усталость заставила нас остановиться на полянке на часовой привал с перекусом. Рядом с нами обнаружились остатки какого-то строения, скорее всего, очень старого зимовья. С ясного неба зорко глядело ласковое солнце, и хотелось, чтобы такая погода задержалась в горах хотя бы на пару дней. Мы очень хотели успеть к вечеру дойти до озера Укоинда и весь завтрашний день посвятить отдыху. Предвкушение днёвки вылилось в некоторую леность и вялость после перекуса. Тянуло ещё хоть немного поваляться на тёплой траве в окружении похожих на пики лиственниц. Но лень была побеждена.

Дальше стройная тайга полностью уступила место низкому и кудрявому кедровому стланику. Появилось ощущение лёгкости и невероятное чувство свободы. Хотелось

Хребет-двухтысячник

вспорхнуть над долиной как птица и парить меж величественных гор и островерхих каменных вершин, созерцать, как струятся торопливые ручьи, стекая тонкими водопадами с уступов на склонах, словно покрытых бархатным зелёным ковром. А когда идёшь по извилистой тропинке, проложенной не то туристами, не то оленями среди причудливой формы кустов кедрового стланика, ощущаешь себя малюсеньким муравьём, пробирающимся по тому ковру. Крона этого родственника исполина сибирских лесов по своей форме похожа на чашу. Его ветви, переплетаясь между собой, образуют густые, почти непроходимые заросли.

На наше счастье тропа была очень хорошо проложена и даже прорублена, там где путь преграждали липкие от жары мохнатые ветви. Теперь мы были полностью открыты жаркому горному солнцу, вынудившему на одном из привалов снять с себя не дышащие ВВЗ.

– Колян, тебе как будто крылья отрезали. – Пошутил Игорь, заметив на спине у Коли сильное раздражение от лямок рюкзака.

– Посмотри, у меня такого нет? – забеспокоился Илья.

– Есть, но чуть-чуть.

– Да уж, прям такой стриптиз среди тайги! Па-па-ра-па-па-пам! – Усмехнулся Виталик.

Пройдя ещё немного, мы остановились в том месте, где ощутимый подъём вдруг сменился спуском. Справа шумела река, слева журчал какой-то не обозначенный на карте ручей. Впереди видна S-образная излучина Фролихи и перевальный холм, из-за которого она вытекает. Мы стояли как на смотровой площадке, окружённые вершинами хребтов-двухтысячников.

– Народ, может, сфоткаемся на память всей командой. А то мало у нас общих фотографий. – Предложил я.

– Давайте сфоткаемся, я могу на фотоаппарате кнопку нажать. – Поддержал Игорь.

– Кстати, вот за тем холмом перевал и озеро Укоинда. – Добавил я.

– А сколько до него осталось ещё?

– До озера-истока Фролихи ещё 4 километра по прямой, и там ещё 2 километра до Укоинды.

– Крутота!

Только рано мы обрадовались. Спустившись вниз, тропинка вдруг упёрлась в верховое болото, разлившееся от реки до крутого склона. На карте в этом месте нарисован брод на противоположный берег.

– Народ, чего делать будем? – Спросил я.

– Чего-чего?.. Надо переходить на ту сторону. – Ответил Илья.

– А может, тут по склону попытаться пройти? На карте через километр тропа опять на этот берег возвращается.

– Ну тебя нафиг! Хрен ты там пройдёшь! Там стланик, а без тропы через него охренеешь лезть! – Отказывался Колян.

– Эх, ладно, переобуваемся. Видимо, придётся переходить. Хорошо хоть река здесь сильно потеряла свою былую мощь.

– Ну да, она тут примерно как Дагалдын.

После небольшой разведки каменного русла мы перешли в наиболее узком и мелком месте. Зря боялись – ушло на брод не так уж много времени. На противоположном берегу были явные следы перехода других людей. Но сидеть было некогда. Мы съели по конфете и кусочку сала с сухариком и вновь зашагали вслед за Коляном по сырой тропинке в зарослях осоки. Тропа очень быстро потерялась, выбравшись на залитый водой луг. Это оказалось потрясающе красивое место, похожее на альпийскую лужайку после таяния снега. Ноги не проваливались, а лишь хлюпали по намокшей светло-зелёной траве.

– Красота какая! Прямо как в Альпах! – Радовался Илья.

– Да уж, это точно! Только где же нам теперь тропу искать? Она же растворилась в этом болоте.

– Может, там, у леса? – Показывал пальцем Коля в сторону стоящих в стороне кустов.

– Блин, такой крюк делать не хочется. И мне кажется, что нет там тропы. Давайте лучше попробуем через вот эти кусты пройти. – Настаивал я. – Нам всё равно скоро обратно на тот берег переходить.

– Блин, да мы задолбаемся через них ломиться.

И всё же, не послушался я ребят и полез напролом в заросли всех известных стлаников, расположившихся вдоль берега Фролихи. Ребята, пыхтя, шли за мной.

– Вадик, давай всё-таки выходить отсюда. Мы здесь до вечера будем продираться! – Грозно попросил Илья.

– Ладно, давайте к реке выходить.

Промучившись всего минут 20, все мы хорошо поняли, что тропа в этих краях – это великое счастье. Выйдя к реке, пришлось идти по колено в воде против течения по песчаному руслу, держась за ветви ивняка и иногда вылезая на большие камни.

– Сколько мы хоть прошли от первого брода? – Окрикивали меня друзья.

– Полкило! – Отвечал я им, глядя на экран навигатора.

– Очень много!

Несмотря на это, никаких следов обратного брода не наблюдалось. Увидев впереди перекат и не выдержав блуждания по воде, мы приняли решение переходить на правый берег. Место было неплохим: на речке заводь, течения почти нет, за рекой плоская низина с разлившимся по ней малюсеньким озерцом. По краю его каменистого дна, а потом, перепрыгивая по зелёным кочкам через наполненные прозрачной водой ямы, мы добрались до пологого склона со вполне проходимой растительностью. Обилие камней под ногами вынудило переобуться обратно в трекинговые ботинки. Тропы не было. Лишь прилизанные полянки между одиноких лиственниц, да голые курумы из крупных окатанных камней. Под озеленёнными мхом валунами тоже бежала вода: журчала, булькала из недр, словно пряталась от нас в подземелье. Чуть в стороне приглушённо шумела Фролиха, и мы ориентировались на её шум, чтобы не уйти от реки слишком далеко.

Поднявшись и немного пройдя в направлении истоков, мы оказались у плотных зарослей кедрового стланика. Впервые за весь поход довелось столкнуться с его почти непроходимым лабиринтом без какой-либо тропы. Выбора не было – нужно двигаться вперёд – до Укоинды ещё 4 километра, а время не дремлет. Колян приготовил свой нож-мачете – давно у него руки чесались сразиться при помощи этого инструмента с кедровыми зарослями. Но если бы всё было так просто, не проклинали бы туристы стланик в своих отчётах. Протиснувшись, насколько это возможно, вглубь разлапистых хвойных ветвей, мы стали пробивать себе путь. Скажу честно – терпения хватило всего на пару веток. А дальше... Оценив скорость первопрохождения, пришлось выбираться обратно к реке.

– Ещё 250 метров прошли в нужном направлении! – Попытался я разбавить напряжённую обстановку.

– Надо тропу искать. – Ответили ребята. – Так мы хрен куда придём!

– Народ, смотрите-ка! Кажись, тропа! – Провозгласил Виталик.

– Точно! Идём строго по ней и больше не теряем!

Путь вновь стал достаточно лёгким, если не считать подъёма в гору навстречу Фролихе. Так продолжалось до следующего брода, который был отмечен полиэтиленовым пакетом на кустах противоположного берега. Спасибо тем, кто шёл до нас! Последняя конфета из кармана перекочевала под язык, ноги в который раз облачились в неопреновые боты, почувствовалось сопротивление набегающего с гор потока, а в голове закрутилась переделка песенки поросёнка Фунтика: «Хорошо бродить Фролиху с карамелькой за щекою! И ещё одну для друга взять с собою про запас!» Правда, запасал конфеты из всех нас только Игорь.

С бродом удалось справиться очень быстро. И продолжение тропы в этот раз не подвело. Не переобуваясь, мы шли дальше, потому как всё равно скоро предстоял обратный переход. Шлёпая по неровной местности, мы лишний раз убедились, что правильно сделали, не поленившись вырезать стельки из пенки. Камни хоть и ощущались, но не впивались в стопы.

Вырвавшись из болотин и отойдя в сторонку от Фролихи, наша путеводная нитка на Байкальской земле протянулась через ягельные поляны, окружённые стоящими отдельно вазами кедрового стланика. Хорош он только тогда, когда его мало. Тропинка часто ветвилась, но основной путь был выражен гораздо сильнее и не терялся. Попадались следы стоянок, ровные площадки, где можно было бы заночевать. Только останавливаться было некогда. Горы остались лишь с двух сторон, а перевальный холм, ещё недавно встававший у нас на пути, очутился под ногами. Мы практически достигли этого неярко выраженного перевала между долинами рек Левой Фролихи и Томпуды.

Брод не заставил себя ждать. Но такого мы никак не ожидали. Перейти реку в том месте можно было бы чуть ли не в домашних тапочках! В верховьях река прямо на глазах превратилась из бурного и сильного потока в ручей, шустро текущий среди разноцветных камней в свете заходящего солнца. Вот так, двигаясь против течения этой красивой горной речки, мы за эти три дня невольно стали наблюдателями всей её жизни в обратном направлении.

Ещё с километр нам довелось идти по хорошей тропе среди лесотундровой растительности. Вдалеке стал виден хребет по ту сторону реки Томпуды, а немного правее нас, под двумя горами, похожими на горбы верблюда, открылось вытянутое и спокойное озеро, образованное стекающим с гор ручейком и разливающимся по перевальной седловине. Из него и берёт начало речка Левая Фролиха. Названия у озера нет. Пусть зовётся Перевальным. Спустившись на его каменный берег, опоясанный всевозможным стлаником, мы присели на 15 минут, чтобы отдышаться для заключительного рывка до Укоинды.

– Ещё немножко. Два километра осталось. – Бубнил я, любуясь вечерними отражениями.

– Кажется, начинает темнеть. – Произнёс Игорь.

– Ага. И холодно становится. – Добавил Илья.

– Днёвка!.. Днёвка!.. Днёвка!.. – Громогласно закончил Коля свой рассказ истории из похода в Карелию, когда им пришлось догонять ушедшую далеко вперёд группу.

– На самом деле, надо идти, скоро темно будет, вообще ни фига не увидим! – Оборвал его рассказ Виталик.

Действительно, как только солнце, весь день жарившее нас, скрылось за хребтом, почувствовалась сильная вечерняя прохлада. Воздух, будто бы мгновенно остыл, из низин повеяло сыростью. Налетела мошка и комары. Не найдя нормальной тропинки, мы пробирались в нескольких метрах от берега по следам, оставленным обитателями тайги. Под ногами хлюпал набухший мох, сухие ветки ерника пытались зацепиться за одежду, но путь пока ещё давался легко. Мы взяли курс в сторону замеченного на краю озера малюсенького песчаного пляжика. Именно в том месте должен впадать ручеёк-исток Фролихи. На песке были какие-то следы, но тех, что могли бы привести нас к цели, не оказалось.

Оставался ещё километр. В обычной жизни нормальным шагом это всего 12 минут. Но когда тропа растворилась в разбухшем ковре, покрывающем землю, последние крупицы дневного света остались во вчерашнем дне, а батарейки в навигаторе обещали вот-вот закончиться, этот путь превратился в ночное ориентирование по мокрой пересечённой местности. Мы достали все имеющиеся фонари и взяли азимут в сторону того места, где по нашим предположениям должен был находиться единственный на всей Укоинде участок песчаного берега. Стараясь не растягиваться и подсвечивая друг другу путь, мы шли по болоту и высматривали в ночной тьме хоть малейшие намёки на озеро. В теле ощущалась усталость, а в подсознании приближение к цели, и именно оно давало силы двигаться вперёд, прокручивая в голове слова Коляна: «Днёвка!.. Днёвка!..»

Ручьёв, не отображённых на карте, оказалось гораздо больше, чем отображённых. Пересекая болото во всех направлениях, они то и дело возникали под ногами. Попадались и линзы, в одну из которых всем махом угодил Игорь – искупался по пояс, не увидев без фонаря яму. К счастью, перед нами забрезжил белый отблеск, который мы поначалу приняли за поднимающийся из болота туман. Но это было оно! Озеро Укоинда! Увидев цель той ночной прогулки, мы ускорили темп. А у Коляна и вовсе открылось второе дыхание, и он помчался вперёд всех. Пока же, насколько хватало света фонарей, берег представлял собой мягкий моховой ковёр, как губка проминающийся под нашим весом. Ставить на него палатки никак не хотелось, и мы упорно продолжали искать пляж. Разглядеть отдалённый берег озера было невозможно – фонари туда не добивали, да и зрение подводило.

Добравшись до маленькой возвышенности с деревьями, у нас начался спор, вызванный проснувшимся в Коле инстинкте исследователя и тянувшим его двигаться напролом.

– Блин, Колян, стой! – Крикнули мы ему.

– Чего мы как дебилы будем топтаться по этому болоту? Надо искать место под палатки! – Отвечал разведчик.

– Ну, так давайте вот в этих деревьях встанем.

– Там одни камни, даже я вижу. – Перебил его я.

– Тогда пошли дальше, может, тропу там подсечём, на карте же она обозначена.

– Нафига тебе тропа? До озера мы дошли. А пляж в темноте мы не найдём.

– А где он должен быть? – Спросил Спортсмен.

– В той стороне. Возможно, та полоска – это он и есть, но до него ещё топать и топать.

– Надо вставать. Я замёрз, как цуцик. – Говорил Илья.

– А если пойти по кромке воды вдоль берега? – Предложил я, когда мы подошли к воде, и сквозь неё даже в темноте просматривалось дно. – Идти будет намного легче, чем продираться сквозь вот эти кусты и прыгать через канавы! Пусть до пляжа не дойдём, зато хоть место для лагеря увидим. С воды оно привычнее!

– Ну, давай попробуем! Веди! – Согласились ребята.

И действительно, идти по мелководью оказалось значительно легче. Дно озера песчаное, глубина в метре от берега по щиколотку. Знать бы тогда, что до пляжа всего метров триста, можно было бы потерпеть и дойти. Но, не видя цели, сложно пытаться её достичь. Ведь о пляже мы знали лишь приблизительно из отчёта Станислава Дмитриева, а еле-заметная впереди узенькая светлая полоска могла оказаться всем чем угодно. Кроме того, Игорю было совсем не жарко после падения в канаву с водой. Ведь температура воздуха вокруг нас тянулась к нулевой отметке.

Поэтому, увидев пригорок без высоких кустов с тропинкой в ернике, мы повыскакивали на берег, сбросили рюкзаки и помчались осматривать место. Тропа убегала куда-то далеко в болото, огибая возвышенность, а слева в нескольких метрах от нас росли несколько лиственниц. Рядом с ними ровная площадка и толстое сухое бревно, которое мы поспешили запалить, чтобы отогреться и начать варить ужин для восстановления потраченных днём сил.

Как же здорово было наконец-то присесть и никуда не спешить после почти тридцати километров, пройденных за последние три дня в тайге. Скинутые в спешке рюкзаки пока так и лежали на тропинке, а мы просто наслаждались играми пламени в той ночной тишине и его успокаивающим душу теплом.

– Интересно, что дома сейчас народ делает? – Размышляли мы.

– Телек смотрят! Что им ещё делать? Это у нас тут уже ночь, а там только вечер.

– Слушай, давай палатку поставим. Я в спальник залезу. Что-то никак не согреюсь. – Сказал уставший и конкретно замёрзший Илюха.

– Пойдём. – И мы с ним взялись расчищать площадку. Корявые кустики карликовой берёзки полетели в разные стороны. – Ни за что бы не подумал раньше, что буду пропалывать Баргузинский хребет от ерника! – удивлялся я.

Только после полуночи мы ушли спать, вкусив перед сном горячий ужин с крепким чаем. Пусть и не удалось найти пляж, но цель этого трудного дня можно было считать достигнутой – ведь мы стояли на берегу Укоинды. А значит, завтра днёвка!

От утренней прохлады не спасал даже зимний спальник. Я проснулся, а снаружи уже слышался бодрый голос Коляна, призывающий вылезать, потому что на улице было намного теплее, чем в палатках. Высунув голову из-под тента, я увидел колышущиеся веточки берёзового стланика. Наши палатки стояли в зарослях, словно засекреченный лагерь. И только встав в полный рост, я увидел всю поразительную красоту места, которое мы нашли минувшей ночью. В воздухе ещё висела лёгкая утренняя дымка. А за зелёной изгородью лежало непоколебимое зеркало Укоинды, в котором отражались коричневые треугольники возвышающихся гор; их склоны, раскрашенные разнообразными оттенками зелёного: от салатового до тёмного; и светло-синее небо с белыми облаками, похожими на рыб, стоящих на мелководье. Это настоящий райский уголок для отдыха после долгого и утомительного пути.

– Метров триста не дошли до пляжа. – Сообщил Коля, успевший уже исследовать утром место стоянки.

– Останемся тут? Или перебазируемся? – Поинтересовался я, ожидая, что ребята не захотят идти даже эти 300 метров.

– Надо уж до пляжа дойти. – Ответил Илюха. – Столько идти, чтоб тут стоять что ли?

– Сейчас быстренько вещи в рюкзак покидаем и по воде дойдём до места. Тут идти-то! – Поддержал Коля.

Спешить было некуда, и мы с Виталиком спустились к воде: я фотографировать панораму озера, он – купаться. Были и у меня такие мысли, но не решился. Озеро Укоинда – самое высокое и большое на всём водораздельном плато рек Левой Фролихи и Томпуды. Вдоль южного берега тянется песчаное мелководье, выходящее в виде узкого и длинного пляжа. К озеру спускаются пологие склоны окрестных вершин, украшенные редкими иглами лиственниц. Где нет высоких деревьев, расстилаются жёлто-зелёные верховые болота, изрезанные мелкими ручейками, по каплям наполняющие озеро.

– Было бы побольше времени, прикольно бы подняться вон на ту гору. Да и не только на ту. Они тут все близко. Кажется, что за несколько минут добежишь до верха. – Рассуждал я, осматривая каменные склоны, ещё вчера казавшиеся недостижимыми. Кое-где блестели пятна снежников.

– К снежникам бы подняться. – Добавлял Виталик.

– Ага, и покататься с них.

Небрежно сложив в рюкзаки все свои шмотки, мы устремились к золотящемуся пляжу, рассекая водную гладь около берега. Трудно было оценить глубину Укоинды. С южной стороны отмель тянулась на несколько сот метров и была отлично видна благодаря прозрачнейшей воде и яркому солнцу. Дальше цвет воды резко менялся с жёлтого на тёмно-синий, говоря уже о совсем другой глубине.

На берегу сразу же за полоской песка начинается болото, из которого вытекает ледяной ручей и тянется параллельно пляжу до его середины, словно отделяя песок от мшистой низины. Ширина всего пляжа едва позволяла установить на неё палатку, зато на нём не было ни шишек, ни веток, обычно портящих хороший сон. Здесь палатки мы уже ставили основательно, даже оттяжки штормовые привязали на случай сильных ветров.

После палаток принялись за печку для бани. Хороших камней рядом оказалось слишком мало, впрочем, как и дров, и мы отправились их искать к возвышенности с кедровым стлаником, поднимающейся в конце дуги пляжа.

– Народ, а мы тут не одни! – Со странной радостью и тревогой произнёс Коля. – Тут свежие Мишкины следы.

– Да уж, совсем недавно здесь ходил.

– Лапа не маленькая. Не хотелось бы его тут встретить...

– Так! Поодиночке никуда не ходим, все помнят?!!

Наследив рядом с косолапым, мы принесли шершавых и угловатых камней к месту стоянки. Коля быстро соорудил из них печуру и затопил её, поставив ветровой экран из своего коврика, потому что с озера к тому моменту подул ветер. Следы человека в виде тропинок также имелись в окрестностях песчаной косы. Одна из них уходила вдоль воды за возвышенность со стлаником и там заканчивалась. Скорее всего, это дровяная тропа. Вторая тянулась перпендикулярно первой краем болота вдоль всё той же возвышенности. По какой из них идти в долину Томпуды, мы пока ещё могли только догадываться, решив, что разведывать будем завтра.

Немного ощущалось пребывание на высоте почти полторы тысячи метров над уровнем моря. Достаточно было резко встать, как голова слегка покруживалась. Но и к этому чувству быстро привыкли, перестав обращать внимание.

Пока светило солнце, все верёвки, взятые в поход, моментально превратились в бельевые сушилки. Не хотелось упускать возможность выстирать грязные вещи и успеть высушить их. Неизвестно, когда ещё выпадет такой тёплый денёк.

Надолго расслабиться погода всё-таки не позволила. Ветер усилился, нагнав волну на озере и пытаясь сорвать с места палатки. Хорошо, что мы их привязали. А с верховьев реки Томпуды стала приближаться вереница враждебно настроенных чёрных туч.

– Нам ещё дождя сегодня не хватало! – Возмутились мы.

– Илюха, доставай варган!

– О, точно! – Ответил наш шаман и забренчал незамысловатую мелодию, стоя лицом по ветру у кромки воды.

– Да помогут нам хранители гор! – Восклицали мы, а через мгновенье Коля достал специально припасённый бубен и принялся настукивать по нему в такт варгану.

Они встали около мечущегося под порывами ветра костра, Игорь отламывал веточки с хвоей и кидал их в огонь. Поначалу эти шаманские пляски вызывали у нас с Виталиком лишь улыбку. Да и ребята, по-моему, воспринимали это как подражание фильму одних наших знакомых, которые на Камчатке подобным способом просили у высших сил себе хорошую погоду. Набесившись, мы сняли с сушилок все вещи и спрятались в палатки, потому что ливень казался нам неотвратимым. Его холодные седые локоны волочились по горам и невероятно быстро приближались к нам. «Эх, жаль, что погода портится... Так хотелось тёплую днёвку», – жалели мы.

Коля, Игорь, Илья и Виталик забрались в большую палатку и пели песни под гитару, на которые в любой другой день просто не хватало времени. Я же отделился от них и, сидя в другой палатке, штопал свой рюкзак. По тенту застучали редкие крупные капли. «Вот и сырость вернулась», – подумалось мне. – «Ничего, посидим в палатках». Хотите, верьте – хотите, нет, но через минуту дождик закончился, даже не успев смочить песок на пляже! Огромные тучи сменили траекторию движения и ушли вниз по Томпуде, зацепив нас лишь краешком! Значит, услышал нас величественный Бурхан, сжалился и прогнал прочь ненастье, оставив на несколько дней чистое небо и тёплую погоду! И как после этого не верить в высшие силы и покровителей гор?!!

Мы с изумлением выскочили на улицу и не могли понять, как такое возможно: «Сработало! Помогло! Духи гор услышали нас! Кому расскажем, не поверят!» Ветер успокоился, в водах Укоинды заблестело солнце, и над горами на фоне тех самых туч повисла яркая двойная радуга. Колян от радости побежал на камень-скалу, торчащую из кедрового стланика, чтоб я его сфотографировал на вершине под радугой. Сказано – сделано.

После дождя до нас дошли ребята из Кургана, заглянув ненадолго в гости. Уговорить их остановиться рядом с нами не получилось, не помог даже такой веский аргумент, как вечерняя баня. Встреча ограничилась беседой о маршруте, горах и рыбалке.

– Вам что-нибудь удалось поймать на Фролихе? – Спросили они.

– Одну красную. Только ещё в озере, да и та маленькая. А вам?

– Рыбы нет. Погода повлияла: дожди были, муть подняли, рыба вся в озеро ушла. Помню, в прошлый раз даватчанов на заказ ловили. Попадалось реально больше, чем могли съесть. Скажут утром: «Приноси 5 штук». Вот и ловишь пятерых. Одно удовольствие было. Кстати, не пробовали тут ловить? Интересно, водится здесь что-нибудь.

– Здесь не пробовали. В отчётах пишут, что рыбы нет.

– Ну, ничего, на Светлую выйдете, там должна быть рыба.

– А чего не хотите около нас остановиться?

– У нас там есть местечко примеченное около Тыкмы. Хотим сегодня туда дойти, чтобы завтра начать с брода и выйти пораньше. Если хотите, присоединяйтесь, мы где-то в 10 выходим.

– Хорошо, если раскачаемся после днёвки, то догоним.

Пожелав попутчикам удачи, мы в очередной раз попрощались с ними, и заприметили, какой тропой они обошли кедровые заросли. «Всё-таки надо идти по болоту», – вздохнули мы, глядя вслед курганцам.

Вдохновлённый мыслью о том, что в Укоинде всё же может быть рыба, Илюха задумался: его тянуло порыбачить, но уж очень не хотелось мочить гидрокостюм, который вряд ли успел бы высохнуть за вечер. Компромисс был найден – он пошёл в одних только ботах. Вернулся Илья, спустя полчаса безуспешной рыбалки, постановив, что рыбы в озере действительно нет.

Подкрадывался вечер, подсвеченные вершины гор вновь бросили отражения в зеркало озера. Догорал огонь в банной каменке. Мы с трудом отыскали среди скудной кривой растительности прямые палки для установки бани. К сумеркам всё было готово, чтобы лезть париться. Пришло слегка забытое, но долгожданное ощущение горячего пара и холодной воды, раскрывающих в организме новые силы для дальнейшего пути. День отдыха состоялся, одного было жаль – что он завершился.

Следующее утро было точь-в-точь похоже на предыдущее. Лёгкий бриз гнал по озёру мелкую рябь, а безоблачное небо вселяло хорошее настроение. Только в команде чувствовалась некоторая расслабленность после отдыха – проснувшись в 8 часов, нам никак не хотелось рано выходить. Не подбадривало даже то, что в случае промедления с выходом мы просто не успеем к курганцам, и те уйдут без нас.

11:25. Закинув отработанным движением немного полегчавшие рюкзаки на поотвыкшие спины, мы простились с гостеприимным местечком на озере Укоинда. Вернёмся ли сюда когда-нибудь, одному Богу дано знать. Мы лишь помнили о том, что сегодня так называемая «точка невозврата» – день, когда оставшееся до конца похода время ещё позволяет в срок вернуться обратно в губу Аяя. Но поворачивать назад никто не планировал. Столько уже пройдя и пережив всего за неделю в этом походе, мы твёрдо стояли на достижении финиша.

В конце пляжа, последовав примеру курганской группы, мы свернули направо в болото. Были заметны только отдельные следы от сапог, но через 100 метров обнаружился вход в заросли, куда уходила вполне набитая тропа. На пути встречались мелкие болотца, но ходу они не мешали. Скоро слева вновь забрезжила Укоинда, и тропа потянулась вдоль его возвышенного берега, откуда можно было на ходу любоваться красотой этого горного озера.

Ожидаемый брод через мощный безымянный ручей оказался простым, так как глубина потока была всего около сорока сантиметров при ширине 3 метра. Почти сразу за ним начались ровные, словно кем-то утоптанные полянки, разделённые кустарниками берёзки. Это ещё одно отличное место для стоянки на Укоинде. Красиво, есть дрова, до воды не более ста метров. Видимо, там и ночевали курганцы, но уже ушли. Нам даже показалось, что мы нашли остатки их костра, угли которого совсем недавно были залиты большим количеством воды.

Рядом и исток речки Тыкмы. Фактически, это ещё не река, а просто узкий залив озера без течения. Глубина местами по пояс, но дальше немного уменьшается. Там и можно перейти на противоположный берег, не опасаясь подмокнуть. Продолжение тропы заставило немного себя поискать. Высокие заросли голубики скрыли её от первого взгляда... и отвлекли на некоторое время сладкими спелыми ягодами. Но торный путь по высохшему и растрескавшемуся ягелю выдал себя. Дорожка потянулась по сухой ложбине на каменной возвышенности. Она то взбиралась на перешеек, проходя меж кустов стланика, словно сквозь ворота, то сбегала в низину. Справа блестела солнечными звёздочками светло-голубая Тыкма, утекающая к водопаду, чтобы свалиться в Томпуду.

Под ногами недоспелые краснобокие ягоды брусники россыпью бусин притягивали внимание и заставляли, не останавливаясь, нагибаться, цеплять их рукой и на ходу закидывать в рот. На пригретых солнцем полянках к середине августа эти осенние ягоды уже почти поспели, и вкус их до сих пор остался в памяти, как вкус того участка нашего пути на Светлую.

– Хорошо идём сегодня! С такой скоростью должны быстро до места дойти. – Радовались друзья.

– Это точно, после позавчерашних блужданий по болотам здесь почти шоссе.

– Колян, веди! – Говорили мы идущему во главе колонны.

Как будто специально, назло только что сказанному горные духи в тот день решили нас запутать, чтобы мы не расслаблялись раньше времени и не забывали, где находимся. Никто из нас не помнит, когда и где это случилось, но, не заметив развилки, мы ушли вправо на какую-то второстепенную тропу. Поначалу она ничуть не отличалась по набитости от основной, однако, скоро спустилась в сырые заросли ивняка, затем вышла к куруму из крупных обломков скалы, и в конечном счёте вывела нас на берег небольшого озера с каменным островком. Помня, как Карпов говорил о том, что тропа в этом месте немного не соответствует карте, мы спокойно продолжили двигаться дальше, пока ещё различая её. Вдруг след резко свернул от озера в нужном направлении. Но, поднявшись на возвышенность, тропка резко оборвалась, утонув среди кочек. Мы остановились.

– Блин, чё за фигня? Болото какое-то...

– Так, давайте не будем горячиться, а скинем рюкзаки и пробежимся вокруг. Может, подсечём тропу, она тут рядом должна быть. – Успокоил я всех.

– Давайте разделимся и будем искать с разных сторон. – Посоветовал Коля.

Так мы и поступили. Оставив Илюху с вещами, мы разбежались по тому странному болоту. Оно было и не совсем болотом. Место походило на большую овальную чашу, борта которой сложены моренной грядой, обросшей стлаником. Внутри чаша завалена некрупными камнями, в пустотах между которыми стоит чистая вода. Там, где больше камней, стоят лиственницы, где больше воды – торчат волосатые кочки. Пройти можно, но следов не остаётся, и искать их бесполезно. Поэтому поиск был направлен именно на борта чаши, выглядевшие уже вполне привычно: стланик и ягельная подстилка на каменном основании.

Как мне показалось, след от сапога я всё-таки увидел на самом краю болота. Обрадовался, пошёл между кустов сначала в одну сторону, затем в другую… Но хвойный лабиринт замкнулся. Пути не было. Позвал Виталика, который бродил неподалёку. Вместе с ним тоже ничего найти не смогли. Вернулись к Илюхе.

– Слушайте, надо, наверное, обед пока приготовить, чтоб не терять время. – Предложил он.

– Думаешь, не найдём? – Спросил я.

– Да чего время терять? Пока будет вариться, может, что-то и отыщем.

– Лады, давайте мне кан и противень. На обед карпёр с сублимясом. Хорошо хоть воды много и дрова под руками.

Огонь разгорелся очень легко в ложбинке между камней. Жар от сухих лиственничных палок почти мгновенно вскипятил пару литров воды из соседней ямки, и растворимое картофельное пюре с таким же растворимым мясом было готово через 20 минут после возникновения идеи обеда на болоте. Ни с чем вернулся и Коля, Игоря ещё не было.

– Игрик! Обед готов! Ты где? – Кричали мы ему. Только товарищ наш слишком увлёкся поиском тропы и нас не слышал.

– Ё моё! Куда он опять упёрся? – Негодовал Коля.

– Как бы его теперь не пришлось искать.

Не пришлось – Игорь вернулся. И тоже ни с чем. Тропа как сквозь землю провалилась. Стало ясно – с основной мы сбились, а сюда зашли по одной из звериных. Но где искать ту единственную, мы даже не догадывались. Подкрепившись, теперь я и Илюха отправились на разведку, вооружившись картами, компасом и навигатором. Мы вернулись к озеру с островом, проверили, нет ли следов вдоль берега, осмотрели все развилки. Нашли одну тропинку, тоже явно звериную, которая шла в обход болота в нужном направлении.

– Чё, давай попробуем по ней пройти посмотреть. – Предложил Илья.

– Давай. Может, выведет на основную. В любом случае, мне кажется, что искать ещё что-нибудь – просто время терять. Надо пытаться идти хоть как-нибудь.

– Ну да, только всё-таки не хочется через заросли лезть.

– Понятное дело, но если ничего не найдём, придётся. Вон, у Кузенкова вдоль Правой Фролихи вообще не было тропы. Так ведь шли же. Чем мы хуже? Что-то мы избаловались – тропу нам подавай!

– Кажись, всё! – Оборвал Илья. – Тропы дальше нет.

– Зато заросли есть. Хотя, какая-то еле заметная уходит в кусты.

– Пошли назад. Ещё разок к озеру выйдем, вдруг, пропустили что-нибудь.

– Видимо, если ничего не найдём, эта пока наш единственный путь.

Так больше ничего и не обнаружив, мы вернулись к ребятам и сообщили результаты разведки.

– На самом деле, надо идти. Время идёт, а мы на месте стоим. Нам ещё около 5 километров топать. – Сказал Виталик.

– Ну чтож, пойдём штурмовать кедровый стланик! – Воскликнул Игорь и усмехнулся.

Наконец-то стояние и метание на одном месте сменились движением в нужном направлении. В таких ситуациях успокаивает хоть малейшее продвижение к цели. В неизвестности голову начинают посещать нехорошие мысли: вспоминаешь про точку невозврата, начинаешь представлять, что и весь оставшийся путь будет таким же непролазным, придумываешь, как бы все эти препятствия преодолеть. Но самое противное – начинаешь ощущать себя виноватым за то, что затащил всех сюда, и будто бы они на тебя сейчас злятся. Реально ничего такого не было. Просто было тяжело, когда тропа завела в лес, и нам пришлось продираться сквозь разлапистые кусты, так и норовившие зацепиться за рюкзаки и не пустить дальше.

Миновав полосу леса, мы выбрались на возвышенность с довольно редким кедровым стлаником. Справа где-то глубоко в каньоне шумела бурная Томпуда, а сверху жарило солнце. Пришлось переодеваться в более лёгкую одежду, чтобы не свариться в ВВЗ. И идти стало намного легче: «Дураки, чего сразу не переоделись? Парились как в бане!»

Стланику на смену быстро пришёл лес. Местами приходилось идти напролом, топча ягель и брусничник, перешагивать через толстые брёвна, подлезать под висящими сучьями. Но мир не без добрых зверей – местами подворачивались оленьи или ещё чьи-нибудь тропинки. Их появление мы считали за счастье, надеясь пройти по ним как можно дальше. Часто приходилось останавливаться, дожидаться всех, собираться, отдыхать. Труднее всего приходилось Илюхе, но он держался молодцом и шёл уверенно. Расстояние до места запланированной ночёвки – стрелки рек Ильбикайчи и Томпуды – приближалось крайне медленно. Скорость движения упала до 1 километра в час! Пытаясь хоть чем-то занять взволнованное сознание, мысленно рассчитывали, успеем ли до темноты туда добраться. Успели бы, если б не упёрлись в непролазные заросли кедровых кустов в пятистах метрах от ближайшей точки, на которую ориентировались по навигатору, – месту изгиба Томпуды.

– Народ, это трындец! Дальше идти невозможно! – Обрадовал Коля.

– Давайте пока привальчик устроим и подумаем. – Предложил я.

– Может, пора вниз спускаться? Отвесный каньон, кажись, закончился. Вон, Томпуду внизу видно. – Рассудил Виталик.

Не теряя времени, мы двинулись дальше. Утешал тогда лишь тот факт, что теперь мы могли видеть цель всей пешей части похода – за пологой долиной, откуда стекает Ильбикайчи, показался хребет левого берега реки Светлой! А когда видишь свою цель, становится легче.

Оленья тропка, которой мы доверяли, тоже направилась вниз по склону и внезапно будто бы сорвалась по осыпи. Единственное, что оставалось – это со всей осторожностью карабкаться вниз по липким ветвям стланика, чувствуя себя не туристом, а обезьяной. Мы даже прозвали себя «горилками». Спуск отнял уйму драгоценного времени, зато, встретившись с рекой, можно было немного перевести дух – теперь у нас хотя бы была вода.

Но солнце садилось. И до стрелки рек мы добраться уже не успевали. Прошли ещё немного, пока река не прижалась к склону, и решили остановиться, чуть-чуть вернувшись назад на неплохую полянку среди высоких лиственниц около звериной тропы. Палатки встали ровно и мягко, дров хватало, и река рядом текла. Пора было и отдохнуть, чтобы скопить силы для следующего дня, который обещал быть не менее трудным.

Над Томпудой, рвущейся нешироким ручьём среди огромных каменных глыб, висел дымок. Но не наш, а прилетевший откуда-то с верховьев. Скорее всего, он от костра курганцев, которые в тот вечер так и не дождались нас. Стемнело быстро, вместо солнца взошла луна, тотчас зацепившись за макушку самой высокой лиственницы. Сидя вокруг костра, под ночной шум тайги мы негромко делились впечатлениями о своих сегодняшних скитаниях.

– Чтоб тебе в кедровом стланике проснуться!

– Не, круче – чтоб тебе на работу через кедровый стланик ходить! – Выдумывали мы всё новые и новые ругательства.

– А всё-таки можно же через него пройти, и мы это смогли, как бы трудно нам это ни далось!

– Завтра по-любому надо искать тропу, что-то не хочется мне больше так идти!

– Найдём, пишут же, что она там есть.

– Про эту тоже писали, и где же она?

– Кстати, ещё через Томпуду как-то переправиться надо.

– Если ребята ещё там, будем их просить нас перевезти. Они как раз должны к тому моменту собрать катамараны.

– Ладно, народ, давайте по палаткам. Завтра встаём рано.

Проснулись по будильнику. Солнце уже пробивалось сквозь лес, играло в резвящейся на камнях Томпуде. По сравнению со вчерашним вечером, пейзаж выглядел весело и жизнеутверждающе. И во многом этому способствовала замечательная погода. Мышцы после трудного марш-броска почти не болели – привыкли после недельной тренировки. Но в душе, несмотря на боевой настрой, всё-таки закрадывалось беспокойство: «Что ждёт там, впереди? Как преодолеем оставшиеся трудности?» Спасибо ребятам, вместе мы действительно были сильной командой, и поддерживали друг друга. И это очень важно, когда в коллективе нет серьёзных разногласий и трений, когда все, как один, идут к поставленной цели.

В 9:30 приютивший нас таёжный уголок на берегу Томпуды остался за спиной. Мы продолжили шагать по звериным следам вдоль реки в сторону устья Ильбикайчи. Прошли мимо характерного изгиба на Томпуде, по описаниям похожего на порог Змей. Оттого, что тропа тянулась по плоской низине, идти легче не стало. На смену непролазному кедровому стланику пришли другие препятствия. Главным образом, это подтопленный курум, заросший карликовой берёзкой. Ерник плотным ковром скрывает неровную почву под ногами, и не видно, куда наступать: где камень, а где ямы с водой.

В одном из таких заболоченных мест несколькими узкими рукавами впадает обозначенный на карте ручей. Вслед за ним лиственничная возвышенность на каменных пластах, обросших ягелем. Сухо и красиво. Далее – опять низина, но не столь сырая, по ней есть какая-то тропка. Хоть немного, но выручает – всё лучше, чем топтать ерник. Справа

Золото горной тундры

«пересыхающая» протока Томпуды, как она числится на карте. На самом же деле, это полноводный второй рукав. Камни на дне рыжие и красноватые. В сочетании с тёмно-синей водой и белой пеной – вид изумительный! Вокруг нас среди тёмной зелени выделялись отдельные кустики карликовой берёзки. Предчувствуя приближающуюся осень, они позолотили свои листики, сделав их похожими на блестящие монетки, звенящие от малейшего ветерка. Природа гор уже начала наполняться жёлтыми и красными оттенками, говоря о скором окончании короткой летней поры. Но пока лишь по ночам приходил в гости леденящий холод, днём было тепло, а на солнце и вовсе жарко. И, несмотря на все трудности нашего маршрута, сознание не переставало радоваться тому, что видели глаза, стараясь запоминать и наслаждаться каждой минутой пребывания среди этой непуганой красоты.

Через 1 час и 40 минут после выхода со стоянки мы наконец-то услышали голоса других людей. Немного в стороне от реки, на сухом пригорке расположились наши знакомые. Увидев нас, они тоже обрадовались, что мы всё-таки дошли.

– Мы вас вчера ждали, веточки заламывали на кустах. А вечером сырые дрова в костёр кидали, чтобы вы дым заметили.

– Да мы с тропы всё-таки сбились. Причём, непонятно, где и как. А вы нормально прошли?

– Отлично! Вообще в 6 уже были на месте.

– Да уж, зато мы по склону напрыгались.

– Мы уже учёные, если теряем тропу, скидываем вещи и ищем вокруг. Далеко в стороне тропа не может оказаться, если это основная, а не звериная. Лучше уж 10 минут потратить на такой поиск, чем потом весь день пробиваться напролом.

– Что верно – то верно! Дальше будем умнее!

– Располагайтесь на обед, у нас вон, целый кан кипятка есть.

– Спасибо! А случайно не знаете, как через Томпуду перебраться?

– Так вы сходите чуть выше стрелки, она там широкая и мелкая. Там вброд можно перейти.

Пока Колян, Игорь и Илюха занялись обедом, мы с Виталиком отправились на разведку брода и тропы на противоположном берегу Томпуды. Непосредственно около стрелки перейти не представлялось возможным. Прозрачная вода не скрывала дна реки, но глубина там была явно выше пояса – течение просто бы снесло нас. Пошли выше, где воды в реке заметно меньше. Но из-за большого уклона и камней в русле течение сопровождалось локальными сливами, бочками и водоворотами.

– Виталик, мы на Мсте весной свободно стояли в бочке на пороге Лестница, хоть глубина там была по плечи. В бочке же нет течения! Давай попробуем перейти по бочкам.

– Ну, давай попробуем.

Дойдя до наиболее удобного места, мы так и поступили – получилось. При уровне выше колена не сносило вообще. А там, где течение есть, упирались палкой. Выбравшись на берег, мы последовали через привычные заросли ерника искать тропу, которая, судя по отчётам, должна начинаться где-то здесь. Повезло – подсекли её через пятьдесят метров.

– Надеюсь, это она. – Радовался я.

– Я думаю, надо пройти по ней подальше. А то вдруг это звериная какая-нибудь.

– Согласен, давай разведаем, пока мы налегке.

Тропка через некоторое время утонула в небольшом болотце, но её продолжение оказалось настолько заметным, что мы увидели его впереди, ещё только заходя в болото. Дальше дорожка выскакивала из низины на ягельную возвышенность, за которой множество ровных притоптанных полянок со следами пребывания человека: кострище, дрова и мусор. Чуть в стороне – домик-зимовье с просевшей крышей и строение, похожее на баню с оцинкованным тазом наверху.

– Смотри, баня!

– Только непонятно, куда из неё выскакивать. Река далеко.

– Может, зимой в снег. Это же зимовье.

– Чё, дальше пойдём? Или хватит?

– Пойдём назад. Она вроде в нужном направлении идёт. Если что, здесь вещи оставим и разведаем.

Во время обратного перехода реки мы услышали голоса друзей, которые нас уже принялись искать. Обед как раз поспел, и за миской супа мы поведали всем о результатах разведки.

– Чё, как там, есть тропа? – С надеждой в голосе спросил Илья.

– Есть! Причём отличная! Мы прошли по ней метров семьсот, идёт, куда надо.

– Отлично! А как реку перешли?

– Там за стрелкой неглубоко, чуть выше колена. А в бочках вообще не сносит.

Напоследок попутчики угостили нас конфетами. В атмосфере жёсткой экономии продуктов эти карамельки показались безумно вкусными. А ещё мы совершили небольшой обмен. Дело в том, что у нас заканчивалась заварка, а ребята обмолвились, что чая у них много. Среди наших же продуктов выкроился один запасной пакетик сублимированного куриного мяса. Вот и выручили друг друга. Только сложилось ощущение, что сублиматы ребята видели впервые.

– И как его готовить? – Спросили они.

– Просто выкладываете в миску, заливаете кипятком и настаиваете минут 10. Мясо уже варёное, просто должно набухнуть.

– Много из этого пакетика получается?

– Нам этих 100 грамм хватает на одну заправку для пятерых. То есть, в принципе, одна банка тушёнки, только без жира.

– Интересно, попробуем!

– А вы тушёнку с собой таскаете?

– Не, мы с тушёнкой давно не связываемся. Отходов много. Колбасу копчёную берём. Она не портится. И её куда угодно можно класть: ломтиками на бутеры, мелко порезать – в суп. Очень удобно. Давно такое практикуем.

– Здорово! Надо как-нибудь попробовать. Спасибо вам за всё! Фотографии тогда пришлём, как в Москву вернёмся. Всего доброго!

– Счастливого пути! Вы там, на тропе веточки у кустов заламывайте, чтоб нам искать легче было.

Спускаясь от их стоянки к реке, мы обратили внимание на то, как ребята собирают катамараны. Оказывается, тащили они с собой только продольные детали дюралевого каркаса, поперечины изготавливали на месте из лиственниц, полностью ошкуривая с них кору. Заинтересовало и то, как были сделаны соединения продольных и поперечных деталей. Для более прочного скрепления петля из верёвки скручивалась при помощи короткой палочки. Взяли на заметку.

Для перехода реки пришлось искать место ещё немного выше, чем мы разведали. С рюкзаками не хотелось лезть в сильное течение, чтобы ненароком не сбило с ног. Перешли там, где глубина по колено, а течение замедлялось ровным участком. Чтобы не намочить штаны, перенесли их привязанными к рюкзакам. Водичка бодрила! А в душе стало намного спокойнее по сравнению со вчерашним неудачным днём. Разговор с единомышленниками успокоил и настроил на новый рывок в сторону берегов Светлой, до которых теперь оставалось не так уж далеко.

– Интересно, успеем сегодня подняться в долину?

– Можем и не успеть. Давайте только торопиться и бежать не будем. Хрен знает, будет там тропа или нет.

– Да, давайте не будем загадывать. Куда придём – туда придём.

– Кстати, назад пути уже нет! Точку невозврата мы прошли вчера. Теперь только вперёд! – Напомнил я.

Собравшись после брода, мы вышли через кусты на разведанную тропу и зашагали по хрустящему ягельно-ягодному разноцветному ковру. Позади слева оставалась пятнистая от камней синяя ленточка Томпуды, уходящая к своим истокам причудливыми петлями за изгиб красивейшей долины. В отличие от Фролихи, её рождение нам не суждено было видеть – наши пути разбежались. Оставалось лишь изредка оборачиваться, поднимаясь всё выше над рекой, и провожать взглядом, пока сухое лиственничное редколесье не скрыло её полностью.

Долина, по борту которой мы поднимались на водораздел рек Ильбикайчи и Илогири, очень сильно отличалась от виденных ранее. И уж точно не была похожа на мои представления о ней, сложившиеся при подготовке и рассматривании карты дома. Получилось всё с точностью до наоборот: те участки пути, по прохождению которых изначально особо не возникало вопросов, в действительности заставили нас понервничать; а вызывавшие недоумение, напротив, только доставили удовольствие при прохождении. И, пожалуй, самый яркий этому пример – вот эта золотая долина! Когда мы шли по ней, она навевала в моей голове самые душевные мысли и поднимала из памяти такие воспоминания и чувства, которые я не ощущал с далёкого детства. Когда пятилетним ребёнком, лёжа перед сном в кровати, дивился на настенный ковёр и мечтал когда-нибудь оказаться в изображённом на нем оленьем краю, раскрашенном яркими осенними красками. Чтоб вдали молчаливо возвышались горы, на их фоне тянулись в небо косматые ёлки, а под ногами блестело маленькое озеро. В тот вечер, оглядываясь вокруг, я узнавал в окружающей природе то загадочно красивое место. Не хватало только оленей. Они пугливы и вряд ли вот так просто вышли бы на встречу с людьми.

Правда, курганцы рассказывали один случай, когда однажды им всё-таки повстречался маленький оленёнок, пытавшийся перейти реку. Ребята помогли ему, а он никуда не стал убегать и остался рядом. Только у одного из членов группы проснулся охотничий инстинкт, не считающийся с беззащитностью, а рассматривающий диких животных исключительно как дичь. Доверчивость малыша его и погубила. Жаль, что люди так жестоки... Но не будем о грустном.

Во время того подъёма были моменты, когда тропинка от нас ненадолго пряталась. Но, следуя выбранной стратегии, мы быстро её находили и продолжали путь. Километры до цели уменьшались с завидной быстротой, вселив надежду, что достичь водораздела нам в тот день всё же удастся. На этой тропе, кстати, встретился единственный за весь поход полноценный кедр! Настоящий, могучий, высоченный. Но без шишек... Пришлось довольствоваться припасёнными кусочками сала с сухарями и идти дальше.

Около небольшого притока реки Ильбикайчи, пересёкшего наш путь, тропа потерялась окончательно, утонув в прилегающей к нему мокрой низине. Но и до первого озера на водораздельном плато оставались всего лишь сотни метров. Выбрав первую попавшуюся звериную тропку, мы направились по азимуту в нужном направлении и вскоре вышли на открытое пространство, заросшее жёлто-зелёной травой. Никаких озёр и в помине не было. Скорее это походило на болото, о чём говорили одиноко стоящие сухие деревья.

– Народ, кажись, это болото. – Окликнул нас шедший впереди Коля.

– Да. Похоже, что озёра все заросли травой. Как будем среди этого тропу искать?

– Теоретически можно попробовать краем пройти по кочкам.

– Ну, давайте попробуем. Главное, не искупаться!

Оставив заросшее озеро в стороне, мы с лёгкостью перешли его горло и оказались под правым по ходу движения бортом долины напротив распадка, из которого доносился задорный шум истоков Ильбикайчи. Отойдя в более сухое место, где вокруг сплошным ковром расстелились заросли разноцветного ерника, мы выбрали небольшую вытоптанную площадку и устроились на привал.

– Народ, тут прямо-таки сад камней! – Отметил я, заметив рядом с нами кучи мелких скальных обломков. Местечко походило на плато в миниатюре: с озёрами, возвышенностями и разнообразной растительностью. На почве из мелких камней росли мхи, вереск, осока, какие-то похожие на ушки водяные растения. В низинках стояли лужи прозрачной воды, а рядом, будто сложенные кем-то, лежали округлые пятнистые от лишайников валуны. И всё это на фоне величественно стоящих стройных лиственниц.

– Прикольное место! Тундра!

– Получается, мы сейчас в наивысшей точке за весь поход. 1420 метров над уровнем моря. Дальше всегда вниз. – Сообщил я.

– Только надо тропу сначала найти.

– По идее, она тут рядом должна быть. Местность открытая, сейчас на разведку сгоняем.

– Слушайте, а может, тогда тут и остановимся? Сегодня отдохнём хорошенько, поищем тропу, а завтра с новыми силами выдвинемся дальше. Вон он, хребет Светлой, совсем рядом уже. 12 километров до него осталось. Как считаете? – Предложил я.

– Давайте! Я за! – Первым ответил Игорь.

– Вадик, если будет тропа, 12 кэ-мэ мы сделаем, как нефиг делать. – С оптимизмом добавил Виталик.

– Ну, пойдём тогда тропу искать. – С этими словами я, Коля и Спортсмен удалились в сторону ближайшей горы.

– По идее, мы должны её подсечь. Если она есть, конечно.

– Ну, в отчётах же про неё написано, и на карте она обозначена.

Мы разошлись на некоторое расстояние друг от друга и стали прочёсывать заросли берёзки. Попадалось множество звериных следов, но всё не то. Нашей человеческой тропы не было. Удалившись от места, где ждали Илья с Игорем, метров на 500, мы так и не нашли того, чего искали. Зато обнаружили рядом с лагерем ручей, так как хотелось использовать именно проточную воду, а не ту, что стояла лужами между камней.

– Народ, нету тропы. Придётся завтра искать. – Рассказали мы ребятам.

– На самом деле, пока можно и без неё обойтись. Тут берёзка редкая. Идти можно – это не через кедрушник пробираться!

На том и успокоились, взявшись за обустройство лагеря. Мы слегка расчистили место под палатки, разожгли костерок, дрова для которого в любом количестве валялись под любой из лиственниц. К тому времени гора уже бросила свою тень на нашу полянку, похолодало. Вечер поглотил все звуки в долине, оставив лишь далёкий шум воды.

Одновременно с тем, как мы добрались до наивысшей точки пути, «байкальские» сны достигли своей кульминации. Каждый день всем нам снилось по нескольку красочных сновидений самого разного содержания. Они были настолько яркими, что создавался полный эффект присутствия в том месте, которое снилось. Но практически ни одно из них не запоминалось, оставляя лишь лёгкий след в памяти. Пожалуй, только Колян и Игорь смогли изложить своё ночное путешествие, и было это следующим утром.

– Вадик, я тебя ненавижу! – Начал свой рассказ Коля.

– Колян, что случилось? – Недоумевал я.

– Прикиньте, мне приснилось, что мы идём уже который день по тайге: уставшие, немытые, вонючие. Поднимаемся в долину, очень похожую на эту. А там замок! Офигенный замок! И тут Вадик бросает рюкзак и говорит: «Это мой замок!» И приглашает нас внутрь. Мы ему: «Почему ты нам про него не рассказывал?» А он: «Не хотел раньше времени раскрывать». И предлагает: «Располагайтесь, мойтесь, отдыхайте. А ещё у меня тут есть наложницы. За 30 процентов они к вашим услугам». И уходит. Меня так это задело! Тридцать процентов! Вот, думаю, сволочь!

– Да, Колян, ты сколько йодантипирина вчера выпил?! Пачку?! – Усмехнулся Илья.

– Жесть! Ну и воображение у тебя! – Удивился я. – Мне, конечно, тоже что-то снится прикольное, но не настолько!

– А мне приснилось... – Начал теперь Игорь. – Познакомился я с девушкой... А она оказалась моей пра-пра-правнучкой. Я очень удивился и спрашиваю у неё, как же такое возможно? Оказывается, у них можно один раз в жизни совершить путешествие во времени к своим предкам. «Но почему же ты выбрала именно меня?» – поинтересовался я, – «Ведь у нас в роду очень много талантливых людей». «Да», – отвечает она, – «Талантливых людей среди моих предков много, но один ты РАЗДОЛБАЙ! Вот я и хочу узнать: ПОЧЕМУ?!!»

Помимо забавных снов, в глубине души стала возрастать какая-то странная и необъяснимая тревога. За родных, за дом. Как будто что-то там происходило, о чём мы, находясь в таёжной глуши, даже не могли представить. Но что? Связи с домом у нас нет и не будет ещё почти неделю. Когда шли, отвлекались: думали о маршруте, о насущных заботах. Но во время отдыха волнение тихо грызло изнутри, не давая покоя. Неужели, это чувство возникало из-за полного отрыва от цивилизации? Но ведь люди месяцами живут вдали от дома, не имея связи с близкими. Я уж и не знаю, действительно ли подсознание чувствовало происходящие события, но уже в поезде мы узнали, что примерно в те дни был вооружённый конфликт между Грузией и Южной Осетией. А тогда, в долине, оставалось лишь надеяться, молить Бога, чтобы дома всё было в порядке, и продолжать нелёгкий путь.

Как же всё-таки разнолика земля Байкальская. Собираясь тем лёгким утром в путь, я не переставал удивляться потрясающему пейзажу долины. Его многообразию красок и умиротворяющему воздействию на душу. Пожалуй, не было на нашем пути места более спокойного, чем это. Очень жаль, что нельзя было задержаться ещё на денёк. Светлая звала к себе, будучи близко, как никогда.

Решив пока идти без тропы, мы со свежими силами взяли курс на стоящий величественной стеной Светлинский хребет. Лес, выглядящий издали сплошным, разделялся на отдельные стройные лиственницы. Низкорослая берёзка шуршала своими жёсткими ветками по штанинам. Иногда кусты расступались, образуя притоптанные ровные площадки с пожухлой, будто выкошенной травой, среди которой, словно яркие аметисты проблёскивали маленькие соцветия горных фиалок. Во время привала на одной такой полянке совершенно неожиданно обнаружилась искомая тропа. Не заметить её было просто невозможно. Сложилось впечатление, что по ней ходят толпы... оленей, протоптав колею глубиной в несколько сантиметров! Причём видны и совсем свежие следы.

Мы поспешили вперёд. От радости обретения тропы мы чуть ли не бежали по ней, взбираясь на небольшую возвышенность – водораздел рек Ильбикайчи и Илогири. Как только мы поднялись на холм, внизу открылась поразительная панорама озера, лежащего у подножия лесистого склона и окружённого обширной жёлто-коричневой поляной. Тропинка поспешила вниз по каменистой горке в сторону озера. Из распадка доносился шум уже другой горной речушки – Илогири, вытекающей несколько дальше этого озера. Именно в её устье окончание сей трудной, но безумно насыщенной и интересной пешей части похода.

– Народ, всё точно по описаниям – вот и оленье пастбище. Значит, правильно идём. Это та самая тропа! – Радостно говорил я.

– Смотрите-ка, а вон и цепочка озёр, которые мы видели на карте, оглядываясь назад, говорил Коля.

– Всё сходится. Скоро озеро Илогирь.

– Блин!!! Какое место! – Восхитился Илюха. – На том берегу бы домик поставить с банькой и отдыхать ездить!

– Точно! На вертолёте сюда прилетать. – Добавил Игорь.

– Раньше мы завидовали Сане, когда фильм смотрели, а теперь вот оно! Теперь другие завидовать будут. Жаль, что времени мало, остановиться бы здесь хоть на денёк. – Говорил я, жадно общёлкивая фотоаппаратом окружающие пейзажи.

Хотелось хоть ничтожную часть этой изумительной красоты увезти на фотографиях и донести её до тех, кто остался в городе и вряд ли когда-нибудь увидит всё это своими глазами. Тропа провела нас краем пастбища, по его границе с ерником, и направилась в сторону двух вывороченных с корнями деревьев, издали похожих на шалаши. Прибавляло сил предвкушение встречи с рекой, ставшей за последнюю неделю не просто целью, а светлой мечтой. Нас ничуть не смутила широкая болотина ручья, перегородившая путь. Где пробираться вновь пришлось по кочкам, не видя тропы. Даже унылый мокрый пейзаж радовал глаз, не давая пропустить ни одного красивого места. Удивительно, но именно в том болотце мне удалось сделать снимок, который теперь считаю лучшим за весь поход.

Заканчивались открытые участки горной лесотундры, впереди карта сулила лес, а это означало, что тропу терять уже никак нельзя. Обогнув по краю последнюю открытую низину с отражающим небо озерцом, мы вошли в пояс высокой растительности. На деле лес оказался не таким уж густым, а тропа уверенно вела вперёд, пересекая ручейки-малютки. Где-то внизу, через расступившиеся лиственничные ветви проглянуло серповидное озеро Илогирь с топкими берегами, как у Укоинды.

После озера стало ощутимым падение высоты. Можно сказать, что мы не шли, а бежали по редколесью, как будто специально дразнившему нас бескрайними осенними коврами из ягеля и высоких кустов обсыпной голубики. Даже ягоды вороники отличались своими вкусовыми качествами.

– Народ, может, на следующем привале наберём в банку голубики – компот сварим, как дойдём до места. – Предложил я.

– Поддерживаю! – Догнав группу, ответил Игорь, частенько отстававший от нас на этом спуске.

Выбрав наиболее богатую синими ягодами полянку, мы расползлись в разные стороны от тропы с кружками в руках. Азарт пришёл очень быстро: посуда уже успела наполниться, а бросать сбор и идти дальше никак не хотелось. Трудно было остановиться при таком урожае. Но мы не стали жадничать, пусть обитатели тайги лакомятся, всё-таки им тут зимовать.

Основными препятствиями на финишной прямой к Светлой стали несколько ручьёв-притоков, отмеченных на карте. Первый широко разлился по лесу, подтопив местами тропинку. Второй и третий оказались посерьёзнее. Там уже пришлось выбирать место для перехода, а после брода искать продолжение тропы, затерявшейся в густых зарослях. Но самым неприятным оказался четвёртый. Это всего лишь небольшой овраг. Ручей в нём течёт глубоко под камнями, и его не видно. Ровно, как и тропы за ним. Поднявшись после оврага, она внезапно полностью исчезла. Десятиминутные поиски результата не дали. И мы, изумлённые скоропостижной потерей столь основательной тропы, были вынуждены двигаться по склону. Радовало одно – он гораздо проще, чем на Томпуде.

– На самом деле, если не будет тропы, мы всё равно сегодня дойдём. – Оптимистично говорил Коля.

– В общем-то, да, нам осталось идти два километра. Ну, ты всё равно поглядывай на склон, вдруг заметишь тропу. – Отвечал я.

– Блин, ты чё думаешь, я дебил?!! Разумеется, я буду искать тропу! – Внезапно рявкнул идущий впереди Коля.

След нашёлся на спуске в следующий овраг. Обрадовавшись, мы присели, чтобы напоследок взглянуть сверху на долину Светлой. Она расстелилась перед нами, как на ладони – дальше начинался совсем крутой спуск, и высокий лес оказался ниже уровня зрения. Видны распадки истоков Светлой и Талы Светлинской, место встречи рек и уходящая вдаль широкая и почти прямая долина. Хребет, все три дня служивший нам призрачным маяком, во всей красе предстал прямо перед глазами. А до ушей доносился гулкий рокот самой реки, прорывающийся сквозь звонкий шум Илогири.

После спуска тропа вновь исчезла. Видимо, из-за близости к Илогири при большой воде местами её просто смывает. Внизу множество пересохших канав и намытого мусора.

– Чё, Вадик, сколько там осталось? – Спросил Илья.

– Илюх, чуть больше километра. Точно не скажу – в GPS батарейки сели, не хватило чуток.

– А чего ты молчишь? У меня в клапане запасных полно для фонарика.

– Да тут осталось-то...

– Давай уж лучше поставим, чтоб нормально идти. Не хочется тут ноги ломать по этим буреломам.

– Ладно, уговорил.

Уйдя в сторону от Илогири, мы подсекли тропу и больше её не теряли, а лишь радостно следили за тем, как в навигаторе уменьшаются уже не километры, а метры до устья. За 400 метров до точки – точно, как в генштабовской карте 30-летней давности, тропа вышла на опушку и повернула направо вдоль Светлой. Нам же оставалось пройти через ерник, сразу за которым на удобной полянке со следами прошлых стапелей и завершилась пешая часть похода.

Побросав рюкзаки, мы устремились вдоль берега Илогири к её устью, которое оказалось не слишком очевидным из-за того, что Светлая течёт несколькими протоками, в одну из которых вливается Илогирь.

– Ну чтож, здравствуй, Светлая! Мы дошли! Топали-топали и дотопали! – Радовался я.

– Да уж. – Ухмылялся Виталик. – Кстати, это первый день, когда мы пришли полшестого! Это очень, очень рано! Первый... и я надеюсь, последний пеший день.

– Сразу чувствуется, что река большая – глубины точно хватит для ката.

– А главное, зацените скорость!

– Пойдёмте. Я жрать хочу, как собака! – Выдал Коля.

Возвращаясь к оставшемуся с рюкзаками Игорю, мы присматривали материал для будущей рамы катамарана. Требовалось много молоденьких лиственниц толщиной 5–7 сантиметров. И таковые были. Но вот так сразу кидаться в лес по дрова никто не планировал. Нам хотелось насладиться эйфорией от ощущения, что пешком идти больше не нужно. Расположившись, кто где, мы неспешно завели беседу, я по традиции взялся варить обед и обещанный компот из голубики. Голова наполнилась философскими мыслями. Целых 10 дней мы шли и мечтали, дожидаясь окончания пешей части пути, скорее скинуть с себя протёрший майку рюкзак. И вдруг ВСЁ! Она закончилась. Впереди вода – другая стихия. Предвкушение новых ощущений и трудностей... И грусть, что позади остались две трети путешествия... Но именно этот момент, когда одно уже завершилось, а другое ещё не началось, многого стоит. Как будто ты находишься в яме, где нет течения времени, а лишь слышны отголоски прошлого и призывы будущего. В такие моменты, глядя на пламя костерка, лижущего закопчённые каны, да кипящие в них жёлтый суп и фиолетовый компот, начинаешь чувствовать и понимать глубокий смысл фразы: «Что есть вечность – миг один».

Вознаградив желудок за выносливость, можно было и отдохнуть. Тянуло в сон, ведь ночью не всегда удавалось нормально поспать из-за холода, непонятным образом проникающего внутрь зимнего спальника. Но дремать на улице не позволяла назойливая мошка, поэтому пришлось наскоро поставить палатку. Не знаю, спал ли кто ещё из ребят, но мне этот час точно пошёл на пользу. После умывания студёной водой из Илогири я чувствовал сильный прилив бодрости, давший силы на остаток вечера.

А вечер мы провели со смыслом. Во-первых, решили, что запланированную днёвку пока отложим до середины сплава, когда пройдём каньон Чипчикон. Так, на всякий случай. Во-вторых, начали заготовку материалов для рамы. Колян с Виталиком искали и рубили подходящие лиственницы, а мы втроём с помощью ножей и топора их ошкуривали. В отличие от ёлки и сосны, у лиственницы сок не липкий, и древесина быстро высыхает после снятия коры. До темноты удалось сделать почти все слеги для рамы.

После наступления сумерек Колян и Илюха оккупировали кухню, чтобы по всем правилам приготовить плов на основе сублимированной говядины. Надо отдать должное ребятам – ужин получился бесподобным!

Утро встретило теплом и лёгкой облачностью с некоторым намёком на осадки. Это несколько беспокоило, так как хотелось заниматься постройкой судна, а не прятаться от дождя. Чтобы задобрить духов и в дань переломному моменту похода была торжественно сожжена моя старенькая, протёртая до дыр и пропитанная солью футболка. После чего закипела работа: доошкурили несколько оставшихся брёвнышек, усыпав корой сход к Илогири; изготовили ручки для вёсел из сухих, но прочных палок, оставшихся от предыдущих групп; мы с Виталиком выжгли на них отличительные знаки: FOX и Н соответственно, на большее не хватило газа в зажигалке. И уже после всех приготовлений взялись за сборку судна: отпилили нужной длины продольные, поперечные и косую палки, сделали запилы и связали всё верёвками точно также, как видели у ребят из Кургана. Всем процессом постройки катамарана руководил Коля, как самый опытный в этом деле. Себе же он соорудил в центре судна трон, с которого удобно вести фото и видеосъёмку, а также, при необходимости спускать ноги вниз и снимать катамаран с мелей.

– Колян, а ты грести-то вообще планируешь? – Каверзно спросил Игорь.

– Конечно. Когда кто-нибудь из вас устанет, я его сменю.

После обеда настал момент спуска катамарана на воду. Местом старта стала быстрая и мелкая Илогирь. Её глубины едва хватало для осадки баллонов. Чалками надёжно привязав судно к ближайшим деревьям, мы начали погрузку. Коля связал вещевую палубу из толстой чёрной верёвки, прихваченной Игорем по доброте душевной. Второй её конец остался для привязки мешков. Начиная с этого раза, и далее нам предстояло помнить, где и как должны лежать вещи, также как это было с упаковкой рюкзаков, чтобы минимум времени тратить на сборы. В качестве сидений мы решили использовать наиболее прочные гермы вместе с пенками, крепко притянув их широкими стропами к раме. У нас с Илюхой, сидящих на капитанских местах (он слева, я справа),

Выход на воду

получились некие подобия анатомических сидений. Игорь разместился на носу правого баллона, Виталик – на носу левого. Коля уселся на свой трон, положил поблизости арбалет на случай, если попадётся утка или ещё какая-нибудь дичь. Каски с убранными в них спасательными жилетами пока пристегнули рядом, так как до каньона Чипчикон не ожидалось серьёзных препятствий. Даже в гидрокостюмы переоделись не все.

– Всё забыли? Ничего не взяли? – Традиционно спросил я перед отплытием.

– Там чисто. – Объявил вернувшийся с полянки Коля.

– В путь!

– С Богом!

Мы даже не успели заметить, как пролетели сто метров Илогири. Началась Светлая. Вода подарила нам потрясающее ощущение свободы: пейзаж вокруг понёсся поразительно быстро при минимуме усилий с нашей стороны. Было достаточно двух-трёх гребков по изумрудно-зелёной воде, чтобы направить катамаран в нужную сторону. Поначалу ощущалась напряжённость и сосредоточенность, но вскоре им на смену пришли лёгкость и расслабленность, позволившие наслаждаться пребыванием на реке в полной мере.

– Точно ничего не оставили на стоянке?

– Точно!

– А то, пока не поздно, можно затормозить и вернуться! – Пошутил я.

– Ну, уж нет! Нафиг!

Прозрачная вода под нами позволяла разглядеть каждый камешек на дне, по которым яркими бликами бегали отблески солнца. Река петляла, подмывая один берег, оголяя другой и разливаясь мелководными перекатами с плоскими галечными островами. Где-то приходилось слезать с катамарана, чтобы пройти мель. Но в основном Светлая быстро и легко влекла нас вперёд по красивой и широкой долине. Перед нами поочерёдно вставали горы то правого, то левого берега, а мы, словно мячик, катящийся по жёлобу, отскакивали от краёв. Плыть вниз по течению было настоящим удовольствием. Светлая будто специально давала возможность отдохнуть и привыкнуть к воде после длительного пешего перехода. Она не была похожа ни на одну из речек, виденных за поход, и отличалась каким-то особым величием.

Привыкнув к маневрированию на шумных мелководных быстринах, Илюха занялся рыбалкой, отточенным движением закидывая позади катамарана спиннинг. Я не мог упустить возможности фотосъёмки, достал из гермы фотоаппарат и ежеминутно охотился за пейзажами. Игорь и Виталик приняли пляжные позы, вытянувшись вдоль баллонов, и лишь изредка возвращались в сидячее положение, чтобы подгребать на поворотах.

– Ну что? Надо бы отметить выход на воду! – Предложил Коля.

– В натуре, Колян, надо это дело отметить! – Поддержал Виталик, и мы въехали на большой остров из мелких камней посреди реки, затащили катамаран повыше, прихватили всё необходимое и вышли по шуршащей гальке на берег.

– Да, Колян, горчичка-то хорошо настоялась! – Заметил Илья, закусывая сухарём с салом.

– Просто надо было дать ей настояться, а не сразу есть.

– Ну, за Светлую!

– За отплытие!

– Ура!

– Чтоб пороги были лёгкими!

Пока мы стояли на островке, Илья и Коля пытались рыбачить в быстрой струе, но пока безуспешно.

– Тогда ещё за рыбалку! – Предложили они.

Горы, словно шрамами испещрённые балками и сухими руслами весенних ручьёв, молчаливо и равнодушно смотрели на нас – нарушителей размеренной таёжной жизни. Позади светило солнце, отражалось и переливалось в дробящемся зеркале быстрого потока. А мы продолжили движение вниз по течению, не скрывая своей радости от столь замечательного дня и реки, к которой так долго стремились. Будто в знак взаимности в одном из глубоких омутов она нам подарила первую рыбку – небольшого хариуса. Настроение ещё больше поднялось, захотелось поймать хотя бы двух-трёх таких же, чтобы на ужин сделать вкусную добавку. Тем временем Коля подготовил арбалет, ожидая встретить водоплавающую птицу, и сделал пробный выстрел в сторону берега.

Из-за постоянного виляния русла ориентироваться было трудновато. Одна и та же гора с разных сторон выглядит совершенно по-разному: то подвернётся зелёным склоном, то оголит осыпь, оскалясь каменными уступами. Менялись и берега: то заболоченные с корявым ивняком, то крутые склоны с полянками ягеля и высоким ягодником. И только когда показался главный ориентир первого дня – гора Мивоки, стоящая отдельно в долине Светлой, удалось понять, что идти осталось не так уж много. В одних источниках упоминается, эвенкийское происхождение её названия: «ми» – потеряться, заблудиться, пропасть; в других фигурирует сходство горы с жилищами индейцев Мивоки. Реально она похожа на большой муравейник. Именно эта гора, преградив путь реке, образовала ущелье Чипчикон – одно из ключевых мест на Светлой с порогами 4-й категории сложности. По плану в первый день мы собирались дойти до входной шиверы перед началом этих порогов, чтобы утро начать с прохождения наиболее сложного участка реки.

Пока же ничего не предвещало о грозных препятствиях. Даже наоборот, приблизившись к Мивоки, река местами разлилась тихими плёсами почти без течения, и приходилось подгребать, чтобы ветром не задувало обратно. Гора, в течение последнего часа стоявшая маяком у нас на пути, стала левым берегом Светлой, а справа по округлой гальке тонкими струйками вливался ручей Чипчикон, напоминая о том, что пора искать стоянку.

– Блин, клёво, что нам не надо этот ручей вброд переходить. – Усмехнулся Виталик.

– Так, народ, тихо! – Громким шёпотом оборвал его Коля и потянулся за арбалетом.

– Колян! Не упусти дичь! – Прошептали мы в ответ.

Впереди, немного правее нас, ни о чём не подозревая, плыли несколько уточек. Они резво ныряли под воду, но выскакивали где-то совсем с другой стороны, пока не осталась одна единственная, дрейфующая по течению. Шанс для охоты был великолепный. Мы замолчали и стали очень медленно, почти бесшумно подгребать к ней, чтобы не спугнуть. Колян прицелился и дожидался максимально близкого расстояния, чтобы уж наверняка не промахнуться. Вдруг птица нырнула… но через мгновенье выскочила из-под воды в метре от катамарана, продолжая не обращать на нас внимания.

– Колян! Она тут! Стреляй! – Шептали мы ему. Но мешала спина Игоря. Выстрел всё-таки состоялся, но момент был упущен – пока Коля изворачивался, утка нас заметила и ретировалась.

– Блин!.. Вот досада! Такую возможность упустили... – Злился Илья.

– У меня был выбор: или Игрик, или Утка. – Оправдательным тоном объяснял Колян.

– Извини, Коля, я ничего не мог поделать. Она вынырнула прямо около меня. Если б я подвинулся, она бы улетела.

– Она и так улетела, надо было тебе арбалет дать.

– Всё равно бы улетела.

– Эх, жаль... Надеюсь, это не последняя.

– Да уж, какой вкусный ужин был бы у нас сегодня.

– Кстати, кажется, впереди шивера шумит. По-моему, пора к берегу причаливать, а то Чипчикон без просмотра пройдём.

– Ага. И течение ускоряется.

– Вон, слева вроде ничего местечко. Песочек, дров полно.

– Только узковато. Надеюсь, за ночь уровень не поднимется на полметра и не смоет нас.

Мы причалили к гладкому наклонному песчаному пляжу длиной около пятидесяти метров и шириной порядка десяти прямо у подножия горы Мивоки. Саму гору прятал лес, но сквозь деревья просматривался крутой склон.

– Так мы всего 15 кило сегодня прошли, а не 25. – Удивился я. – Получается, что в описании расстояние преувеличено. Значит, и дальнейший километраж раза в полтора меньше, чем в отчёте.

– Так это же крутота! – Ответил довольный Спортсмен.

– Народ, давайте, может, пионерский запалим из этих палок? – Предложил Илья, и мы его идею сразу же поддержали.

Солнце садилось и к нам не попадало, отчего стало прохладно, и хотелось погреться у хорошего огня. Над маленьким костерком мы сложили шалаш из отполированного водой речного плавника, который вспыхнул почти мгновенно. Правда и сгорел столь же быстро, отдав нам своё тепло.

Пока варился ужин, каждый занялся своим делом: ставили палатки, рыбачили, всё ещё надеясь поймать добавку к тому единственному хариусу. «А всё-таки закаты здесь не такие яркие, как в Карелии», – думал я, глядя на розоватые брюхи облаков и собирая для запекания хариуса ягоды вдоль тропинки, тянущейся в зарослях параллельно пляжу.

Нетрудно догадаться, что весь вечер прошёл в обсуждении и предвкушении следующего дня – порогов, равных которым ни одному из нас ещё не доводилось проходить.

– Так, народ! Надо катамаран повыше затащить и как следует привязать! – Напоследок перед сном объявил Колян.

Следующий день начался с изучения описаний каньона Чипчикон, в некоторых отчётах называемого по-другому – Щёками. Вообще, в названиях можно было запутаться: у одних авторов самый сложный порог ущелья именуется «Козерогом», у других – «Зигзагом», и так далее. Чтобы свести всё воедино и понять, что же всё-таки нас ждёт, ушло немало времени. Сразу понятно было одно: входную шиверу можно проходить без осмотра, но сразу за ней чалиться, чтобы разведать ущелье. Причём, судя по описаниям, в самом ущелье между порогами также можно успеть остановиться.

Облачившись во всю имеющуюся амуницию и крепко привязав вещи, мы заняли свои места на судне и медленно отплыли от берега. Колян включил видеосъёмку и нацелил объектив вперёд. Буквально через 100 метров от стоянки начался быстроток, плавно переходящий в несложный и глубокий перекат, огибающий остров. Входной порог начался после расширения русла. Течение в нём пошустрее, волны с гребешками, покачивает. Идти интереснее. Примерно с середины в русле появляются большие обливные камни, заметные только при подходе. Впереди резкий правый поворот, видна невысокая скала на левом берегу и хаотично разбросанные камни. Вспоминая описания, прижимаемся ближе к скале и пытаемся описывать змейку между валунами. Не всегда получается, но катамаран с лёгкостью переползает по ним, лишь немного сбрасывая скорость. Сразу за поворотом расположен широкий плёс и ещё один поворот – теперь левый. Уйдя с основной струи после порога, причаливаем к площадке у правого берега, чтобы отдышаться.

– А ничё такой порог! – Радостно заявил Виталик.

– Маневрировать прикольно пришлось. – Отметил Илья, изображая рукой змейку.

– Больше двойки ему не дашь, меня даже не залило. – Усмехнулся Колян.

– Всё равно, на таймене здесь делать нечего! – Добавил Спортсмен.

– Ничего, дальше веселее будет! – Сказал я, снова взявшись за папку с отчётом. – Народ, по идее следующий порог тоже можно сходу проходить. Он чуть сложнее этого. А уже после него надо чалиться и осматривать. Потому что там «Козерог».

– Тогда вперёд!

Второй порог был немножко похож на предыдущий. Разница только в том, что в русле, помимо обливняков, множество возвышающихся над водой округлых глыб, между которыми требуется динамично маневрировать. Впереди виднеется ещё одна скала, но нет столь крутого правого поворота, есть лишь изгиб, за которым надо было бы зачалиться и идти на просмотр. Но для нас окончание второго порога было столь неочевидным, что мы продолжили сплав, ожидая очередного улова для чалки.

По приближении к скале, ничего не предвещало следующей ступени каньона Чипчикон, которую с наплыва почти не видно – полутораметрового слива с гряды камней перед косой нависающей глыбой. Когда его заметили, не оставалось ничего другого, как аккуратно слиться по основной струе. Чисто! Понравилось! Из-за малой воды в реке, бочки за сливом почти не было, и наша скорость не уменьшилась.

Видимо, под впечатлением от прохождения порога мы вновь даже не попытались зачалиться к ближайшим скалам и устремили нос катамарана в сторону плоской скальной плиты у правого берега. Всё происходило настолько быстро, что сейчас вспоминаются лишь отрывки. Приблизившись к выступу, я заметил, что струя резко поворачивает от него и спадает вниз белой пенной горкой, бьющей в левый берег. Попытавшись пройти по центру, мы уже в потоке заметили, что от левого берега и до середины русла навалены большие валуны, столкновение с которыми при такой скорости уже чревато аварией.

– Право! Право! – Закричал Колян, пытаясь ещё и снимать всё это на видео.

Частично успев уйти правее от камней, мы прокатились по самому правому из них левым баллоном. Рама немного скрутилась, и в следующий миг струя снесла катамаран ближе к плите. Приложив все усилия, мы всё-таки смогли обогнуть выступ и выйти на основной поток, не зацепив скалу левого берега. Повезло! После такого прохождения мы, не раздумывая, выгребли в затончик в тени струи и остановились.

– Блин! Народ! Похоже, это «Козерог» был! – Кричал я, оглядываясь на пенный поток, вырывающийся из-за наклонной скальной плиты.

– Это «Козерог»? Да ладно?! – С удивлением переспросил Илюха.

– Получается, что да. Смотри, траектория движения Z-образная.

– Вадик! Мы крутые!!! Мы «Козерог» прошли без просмотра! – С присущим ему детским оптимизмом ликовал Виталик.

– Это, конечно, хорошо, но лучше всё-таки просматривать! – Продолжал я.

– Что у нас впереди? – Спросил Коля, и я углубился в чтение лоции.

– Дальше будет порог «Жаба», перед ним ещё несколько сливов. Он не менее сложный, чем этот!

– Ну что? Идём без просмотра? – Переглянувшись, единогласно решили мы.

– Только давайте внимательнее! Игорь, Виталик! Смотрите вперёд!

Оттолкнувшись от берега, носом против течения мы вышли на струю, выходящую из «Козерога». Следующей ступенью были несложные воротца – чистый слив в сужении русла. За ним около 100 метров быстротока и новая протяжённая ступень – шивера с крутым падением. При малой воде во многих местах оголились крупные неприятные камни, из-за которых прохождение потребовало слаломного маневрирования. В конце первой трети этого участка нас неудачно вынесло на торчащий в сторону течения каменный зуб. Единственное, что мы успели сделать – это пропустить его между баллонами. Соскользнув с высокого слива, катамаран сильно ударился о зуб задней перекладиной, отчего появилось опасение, что мог пробиться один из баллонов, попав между камнем и рамой. Но останавливаться было некогда, так как дальше сразу следует каменная горка с мощной струёй, уводящей под правый берег, и высокими валами на выходе.

После горки снова быстроток длиной около 50 метров, упирающийся в обломок скалы, лежащий посередине русла. Основной поток уходит под левый берег, справа завал и прохода нет. Переоценив силу струи, которая после преграды описывает S-образную траекторию, а также побоявшись близко прижиматься к камню, мы пошли ровно по центру потока, что оказалось ошибочно! После преодоления слива нас понесло не по струе, а стало прижимать к скале слева. Будь мы дальше от неё, успели бы выгрести. Но в той ситуации катамаран стукнуло рамой об эту скалу, а Илюха, пытаясь предотвратить столкновение и упираясь в неё веслом, сломал деревянную ручку и остался без весла.

– Копец веслу!.. Весло!!! ВЕСЛО!!! – Орал он впередисидящим.

Не сразу поняв, в чём дело, Виталик передал Илье своё весло – оставаться без управления было совершенно ни к чему.

– Давайте, проходим вон те камни и чалимся слева. – Показал Коля, высмотрев за поворотом небольшую площадку.

Тогда мы ещё не поняли, что прошли все пороги каньона Чипчикон, а думали, что «Жаба» ещё только впереди. Поэтому внутреннее напряжение не спадало даже после высадки на берег. Получасовая стоянка нам была обеспечена – нужно вырезать новую ручку и перевести дух после порогов 4 категории. Игорь с Илюхой взялись чинить весло, Коля забросил спиннинг в несущуюся мимо зеленоватую воду, а мы с Виталиком отправились по тропе фотографировать и снимать на видео пройденные пороги.

– Всё у нас не как у всех! Надо сначала осматривать, потом проходить, а мы сначала прошли, потом зырим! – Шутил Спортсмен.

– Слушай, если это тропа для обноса, то я китайский парашютист! – Удивлялся я, когда нам несколько раз пришлось взбираться на камни вместе с теряющейся во мхах тропинкой.

– Обнос шестой категории сложности!

– Нет, лучше уж по реке. Там хоть четвёрка. Зато тут брусника офигенная! По-моему, такой красной пока ещё нигде не было. – Я просто не знал, что мне делать: фотографировать, снимать видео или же собирать бруснику. Пришлось совмещать, пробираясь между упавших деревьев. А после подъёма на скалу нам всё стало понятно.

– Вадик, слушай, а это случайно не «Жаба»?

– Вот и мне так кажется. Только воды у нас очень мало. Помню, в фильме у Сани поток через этот камень хлестал.

– Это чё, мы Чипчикон прошли?

– Получается, прошли! Смотри: в принципе, впереди гора, река делает поворот направо. Каньон должен закончиться. Ну, чтож, поздравляю! Прошли с минимальными потерями. Дальше должно быть проще.

– Блин, крутота!!! Вадик, мы крутые!

Осознав это, мы поднялись до шиверы с зубом, посмотрели на неё снизу, не понимая, как смогли пройти среди такого количества камней. После чего вернулись к ребятам, рассказав свои мысли, чем их сильно обрадовали. Весло было готово, и следовало продолжать движение. Перед отплытием Коля нарвал пучок дикого чеснока в качестве специи, и мы привычным манёвром встали носом против течения, развернулись и вошли в следующую несложную шиверу. Скалы по берегам закончились, начался плавный поворот, а слева показался каменный мыс, по которому впадал ручей Мивоки.

– Народ, вот теперь точно можно сказать, что Чипчикон позади. – Радостно провозгласил я.

– Тогда давай зачалимся перед тем, как идти дальше.

После пятиминутной передышки на косе из окатанных камней, отражающих слюдяными вкраплениями яркое полуденное солнце, нас ждал бесчисленный каскад мощных и интересных шивер. Река раздробилась на рукава, образуя острова, косы и перетоки. Выбирая крайние левые протоки, мы не ошиблись – проход был всегда, а на изгибах и поворотах сплав превращался в увлекательный аттракцион со спуском по стремительному потоку, подбрасывающему катамаран на высоких пенных волнах. Однажды вал оказался таким большим, что катамаран, взобравшись на него, подкинул Игоря на несколько сантиметров над седлом, в следующий миг поймав его уже на вещи, лежащие между им и мной. Нам нравился такой азартный сплав, и мы кричали, как дети на «весёлых горках».

Но помимо веселья были и трудности в тех шиверах. Заключались они в сильных прижимах к подмытым берегам, заваленным упавшими деревьями и всяческим речным мусором. На крутых поворотах приходилось быть очень осторожными и выгребать поперёк струи, чтобы не налететь на опасно торчащие сучья, вполне способные проткнуть катамаран и покалечить гребцов. Но всё-таки несколько раз полностью уйти от прижимов не удавалось. В те моменты, прибившись к берегу и не успев увернуться от «расчёсок», мы с Илюхой по очереди оказывались за бортом. Причём, один момент запомнился больше всего. Когда Илюху выбросило из седла вставшей на его пути веткой, Коля потянулся, чтобы помочь ему выбраться обратно на катамаран, так как в спасательном жилете сделать это самостоятельно очень трудно. Без нормального управления судно медленно несло вдоль подмытого берега, из которого на уровне наших голов торчали всевозможные палки и брёвна. Одно из таких брёвен в тот момент подползало со спины к Коляну. Пришлось прижать рукой его голову к палубе, чтобы и его не выкинуло. Он сильно удивился, когда поднял глаза и увидел удаляющееся бревно.

Быстрые шиверы не давали ни минуты отдыха: валы, повороты, прижимы, опять валы, – всё это порядком изматывало и притупляло внимание. Удалившись от Чипчикона на 5 километров всего за 40 минут, захотелось выйти на берег: перевести дух и пообедать. Плёсовых участков явно не ожидалось, поэтому пришлось чалиться на полном ходу к обширному песчано-галечному полуострову в устье пересохшего ручья Ина. Запарившись в душных гидрокостюмах, мы скорей поснимали их с себя и на час превратились в пляжных отдыхающих, вяло разгуливающих по мелкому песку, пока на очаге из округлых валунов варился вкусный супчик. А впереди над рекой вставали горы: зелёные, бурые, белёсые. И манящие. Хотелось взглянуть хоть разок за поход на реку с вершины.

Отправившись после обеда дальше, и пройдя не более двухсот метров, Илья вдруг вспомнил, что забыл на пляже сидушку. Пришлось ему возвращаться пешком по гальке. А обратно плыть самосплавом.

После прочтения во время остановки отчётов, мы теперь ожидали несколько коротких и интересных порогов. Препятствия на Светлой действительно стали мощнее, так как река перестала дробиться на рукава и текла преимущественно одним руслом. Но отличить пороги от всех остальных шивер нам удавалось лишь после прохождения. По более крутому падению, выступающим над водой камням, высоким сливам и полутораметровым волнам. Все они проходились сходу по чистой струе и доставили множество приятных эмоций.

В относительно спокойных местах Коля закидывал позади катамарана спиннинг. Азарт рыбака иногда был так велик, что он не всегда сматывал леску перед мелководными препятствиями. И на одном из подобных участков поплатился за это. Воблер зацепился за камень, катушка затрещала, как бешеная, разматываясь с огромной скоростью. Но остановиться было невозможно – река несла вперёд. Наш рыбак крепко держал спиннинг в руках и с ухмылкой смотрел на него. А когда леска издала прощальный писк, весело произнёс: «Ой, леска закончилась!»

Быстрый ритм сплава к вечеру сильно приелся. Бродили мысли о запланированной стоянке. Но, вылезая на берег отдышаться, долго стоять не получалось. Из-за спрятавшегося солнца воздух остыл, и, перестав грести, в гидрокостюме распаренное и мокрое тело быстро начинало отдавать своё тепло. Получался замкнутый круг: стоять холодно, а грести нет сил.

Хорошо, что завтра днёвка, оставалось лишь найти подходящее местечко. Из описания следовало, что Светлая несколько поутихнет за устьем реки Намамы. Её долина, давно уже заметная справа, была для нас самым верным ориентиром. Как раз после неё наша река меняет генеральное направление с северо-восточного на северо-западное, огибая слева гору Байчикан высотой 2082 метра. В том месте много островов, а также вдоль правого берега есть дорога из посёлка Кумора на реку Баргузин. Именно по ней в экстренном случае можно выйти с маршрута или заброситься на нижний участок Светлой. Нас же тогда больше интересовала возможность обнаружить какое-нибудь зимовье и остановиться на днёвку в избушке.

Долгожданная Намама впадает шестью узкими ручьями на широких галечных выносах напротив высокой осыпи левого берега. После этого на Светлой нам достался ещё один каскад шивер, хорошенько покачавший на волнах. А далее, словно задремав, река притихла, закрутилась петлями, разлилась по отмелям. Часто пришлось вылезать со своих пригретых мест и протаскивать катамаран по перекатам. Теперь мы были похожи на бобслейную команду, разгоняющую свой снаряд перед горкой. Главное – успеть вовремя запрыгнуть обратно и не остаться за бортом.

Начав искать место для днёвки, но уже не надеясь на избушку, мы столкнулись с ещё одной проблемой – на косах и островах не было больших камней, и, следовательно, не из чего складывать печку для бани. Это и стало одним из основных критериев при выборе стоянки. Первая попытка вылазки оказалась неудачной – ни камней, ни песка, на котором можно ровно установить палатки. Место нашлось только через 20 минут, на большом песчаном острове. Как раз там, где Светлая описывает самую крутую петлю, поворачивая больше, чем на 180 градусов. Во все стороны очень красивые виды: назад далеко просматривается пройденная долина Светлой, впереди седловина с озером Юлдоконда (само озеро не видно), слева крутой склон горы Байчикан, справа треугольный распадок со следами старых пожарищ – на склонах чёрные плешины и сухой лес, похожий на щётку.

– Если завтра будет время, можно попробовать туда подняться. – Предложил я.

– Фиг знает, думаешь, захочется туда идти? – Отвечали ребята.

– И то верно. Отдохнуть надо хорошенько. У нас два дня до поезда остаётся, а идти ещё километров 70!

– Ну что, выбрасываемся тут? – Спросил Илья.

– Я предлагаю чуть дальше пройти. Чтоб вещи ближе таскать. – Остановил Коля.

Изрядно уставшие за день, мы наконец-то очутились на стоянке. Хотелось быстрее скинуть с себя мокрый гидрик и переодеться в сухое. Но прежде следовало перетаскать вещи, привязать катамаран и развести костёр, чтобы согреться.

Наступила ночь, из-за горелой горы выкатился круглый фонарь луны и осветил своим холодным светом контуры вершин и полосатые облака над головой. За спиной приглушённо шумела река, создавая фон гитарным переборам, под которые мы неподвижно валялись на сухом песке, согреваемые пламенем костра, и допивали крепкий чай. Во всём теле чувствовалась сильнейшая усталость и желание добавить к скудному вечернему рациону ещё хоть что-нибудь. У меня такой добавкой стал бульон из кубика на макаронном отваре. А ещё был чай на том же солёном отваре с добавкой таблетки антигриппина для профилактики. Сейчас даже представить сложно, как его можно было пить, но тогда мне удалось в себя влить половину кружки. Вот так закончился тот нелёгкий, интересный, но пока ещё не самый трудный день нашего сплава.

Спалось хорошо. После рассвета сквозь сон слышал рёв машины. Проснулся около 11, когда все ребята уже были у костра и готовили завтрак. Ощущение утра у меня оказалось смазанным из-за плохого самочувствия. Болело горло, заложило уши, и во всём теле ощущалась ломота. Видимо, вчерашний контакт с холодной водой и переутомление пробили защиту организма. Ко всему этому добавилось беспокойство за маршрут. Я потянулся за картой и попытался понять, где же мы всё-таки находимся, и сколько километров ещё предстоит плыть. Потом заглянул в отчёт. Местоположение наше мне удалось оценить довольно точно, но это не успокаивало, а лишь добавляло волнения, так как оставалось действительно порядка 70 километров бурной воды. Утешало только то, что ожидаемые пороги должны быть проще Чипчикона.

– Вадик, ты там проснулся? Каша почти сварилась! – Послышалось снаружи.

– Щас, вылезаю. – Негромко протянул я из-за боли в горле.

Пока я спал, день успел набрать силу. От утренней сырости и прохлады остались лишь клочки тумана в глубоких и тёмных распадках около вершин гор.

– Слышал утром? – Спросил меня Виталик. – Тут «Урал» проезжал.

– Сквозь сон что-то такое слышал. Только особо не придал значения, думал, что снится. Значит, дорога и правда есть.

– Ага, и проходит по самому берегу.

– Если будем на гору подниматься, заодно и дорогу можно посмотреть.

– Вряд ли мы туда сегодня пойдём. Отдохнуть хочется.

– Согласен. Что-то я неважно себя сегодня чувствую. Надо до завтра выздороветь. – Ответил я.

После завтрака мы собрали самые крупные камни, которые только сумели найти, и Колян принялся за кладку банной печки. Остальным, кроме стирки накопившихся грязных вещей, да выстругивания новой ручки к веслу, заниматься было практически нечем. Островное положение не позволяло далеко уйти, а катамаран отвязывать не хотелось. Оставалось только бродить по песчаным дюнам и досконально изучать разноцветные камни под ногами.

К полудню, разогнав все облака, солнце раскалило воздух и песок так, что можно было ощутить себя не на берегу таёжной речки, а среди барханов в пустыне. Забавное сочетание получалось: пышущий песок и ледяная вода. Как на такой жаре лезть в баню, представить было сложно, и мы решили топить печку до тех пор, пока тень от гор не ляжет на наш островок. Благо, за дровами даже не надо было ходить. Кучи речного мусора беспорядочными штабелями валялись по всему острову.

Поваром на той днёвке тоже был Колян. Как говорится, дорвался. На обед в дополнение к обычному супу он сочинил солянку из сублимированной капусты, приправленную диким чесноком. Получилось весьма вкусно! Оказывается, если включить фантазию, легко можно даже из скудного запаса продуктов приготовить разнообразные блюда. Было бы время! Вторым его кулинарным шедевром стали котлеты из сублимированной говядины – вечером, после банных процедур, как и полагается, сильно хотелось кушать. Размочив в миске мясо, Колю вдруг посетила новая безумная идея:

– А что если попробовать котлеты слепить из этого мяса?!! Муки туда добавим, чеснок дикий.

И ведь получилось! Хоть котлеты немного разваливались, но на нашей практике они были первыми, приготовленными в походных условиях.

За день волнение немного рассеялось, ровно, как и плохое самочувствие. Отдых и баня сделали своё дело. День пролетел быстро, закончившись не слишком поздно и приблизив нас к финишу ещё на целые сутки.

– Наро-о-од, по-дъём. Вставайте. – Произнёс я около 8 часов утра привычным полушёпотом около палатки Коляна, Игоря и Илюхи.

– Угу... – Послышалось изнутри.

– Что «угу»? Пора вставать! Пора!

– Встаём, встаём... – Довольно бодрым голосом ответил Игорь.

– Меняю завтрак на полчаса сна. – Пробормотал Илюха.

– Илюха, скажи мне, ты зачем Игоря ночью пнул?

– Ты чё, Колян, никого я не пинал. Опять что ль приснилось?!

– Не оправдывайся! Я видел. Встал, такой, посмотрел, и как пнул!

– Колян, иди нафиг! Не пинал я никого!

– Короче, давайте раскачивайтесь. – Прервал я это выяснение палаточных отношений. – Чай уже готов, завтрак скоро сварится.

Судя по безоблачному небу, день должен был быть хорошим: сухим и жарким. Традиционно затянувшиеся после днёвки сборы в этот раз не помешали нам рано выйти на воду. Течение потащило нас мимо остывшей каменки, которую, вероятно, смоет при первом поднятии уровня воды в реке. Ещё 50 минут Светлая была спокойной и продолжала описывать змеевидные петли, лавировала между берегами, не сбавляя скорости. Мы были рады началу в таком хорошем темпе, так как пройти запланированные 50 километров в этом случае было реально.

И если бы река оставалась такой же спокойной, всё действительно оказалось бы слишком просто. Но шли мы на четвёрку. Так что, вот вам четвёрка! Впереди каскад порогов под общим названием «Труба», которое он получил за то, что река пробивается на этом участке через узкую, местами похожую на каньон долину с отвесными стенами. После очередного манёвра от левого берега к правому, река вплотную прижалась к скальным осыпям. Прямо у их подножия, в метре над водой тянулась узкая белая полоска автомобильной дороги, на которой кое-где валялись крупные обломки скалы. Интересно, как же по ней ездят?

После разлива на мелком каменистом плёсе, река напоследок перед Трубой выпрямилась и успокоилась. Мы тоже притихли, слушая, как впереди нарастает гул шивер, и смотрели вокруг, потому что дальше будет не до того. В омуте под нами сквозь прозрачную зеленоватую воду отчётливо просматривались крупные глыбы, скатившиеся когда-то со склона. На поверхности воды они создавали небольшие водовороты.

– Слушайте, пойдём подальше от этого берега. Не нравятся мне эти глыбы. – Настороженно предложил Илья.

– Интересно, высокая волна на реке образуется при падении таких камней? – Полюбопытствовал я.

– Не знаю, но не хотелось бы мне это увидеть.

– Ну что, пора каски надевать. Впереди шумит. – Объявил Коля.

Шиверы начались резко. Река покатилась вниз по каменным горкам, делясь на рукава. Почему-то в этот раз мы пошли по правым протокам, которые кое-где оказывались очень мелкими, и катамаран тёрся брюхом по округлым камням, издавая звук, похожий на стон или возглас недовольствия. Некоторые валуны срывались со своих мест и гулко стукались о другие, перекатываясь по дну. Но такие препятствия нас уже совсем не пугали. Наоборот, мы с радостью лезли в основной слив с высокими валами и съезжали по нему. Несколько раз вместе с нами сплавом занимались уточки, резвившиеся впереди. Они совершенно не пугались бурной воды: как поплавки огибали пенные волны, ныряли под них, выскакивали в конце порога, стараясь держаться поодаль от судна. Но нам было не до утиной охоты.

Неприятным моментом сплава продолжали оставаться прижимы на резких поворотах. Но и их мы скоро научились преодолевать практически без риска – пересекали струю поперёк, и из-за разности в скорости течения в её центре и на краях катамаран разворачивало на 360 градусов, гарантированно отводя от прижима. «Переводим поступательное движение во вращательное», – выразился Илья.

Первый порог подкрался совсем неожиданно. Он возник сразу за шиверой на плавном правом повороте. Весь поток там наваливается на кусок скалы, резко поворачивающий струю влево. Снизу камень похож на притаившегося крокодила, сверху же он заметен лишь с близкого расстояния, и на то, чтобы уйти в сторону, времени очень мало.

– Уфф! Ни фига себе!

– Что это было? Порог?

– Не иначе, как порог!

– Колян, сфоткай гору с башенками. – Попросил я, увидев возвышающийся справа красивый осыпной склон горы Арбут со скальными останцами, похожими на башенки.

– Прикольная гора! – Добавил Илья.

– Так, внимание, впереди какой-то слишком большой перепад и зубья в русле около скалы. – После фотосъёмки объявил Коля.

– Похоже на ещё один порог.

– Так, смотрим, где там? Справа, слева? – Спросил я, не видя за спинами товарищей реальную ситуацию на воде.

– Мы вообще там пройдём?

Порог оказался сливом в сужении между крупных облизанных обломков небольшой отдельностоящей в лесу скалы. Дальше продолжились бесконечные шиверы. С момента последнего схода на берег безостановочный сплав успел порядком утомить.

– Народ, может, перекус? – Сквозь шум воды послышалось на судне.

– Не рано? – Переспросил я.

– Пора бы уж, а то кушать хочется. – Поддержали все.

Мы остановились на галечно-валунной отмели перед разветвлением реки. Вправо уходил относительно спокойный рукав, слева поток срывался мощным водоскатом, мчащимся под нагнувшиеся над рекой деревья. Мы втащили катамаран на мель, взяли заготовленное съестное и выбрались на сухие камни. Несколько кусочков колбасы и сала, чёрные сухари и порция конфет прогнали голод.

Идти в левую протоку мы побоялись и направились в обход острова. Было мелковато, но прошли. Через лес по правому берегу был отчётливо виден глубокий распадок небольшой речки Улуг, вдоль которой уходит продолжение дороги к посёлку Кумора. Это означало, что аварийных выходов не будет до финиша. Дальше только река. В качестве последнего намёка на следы человека в устье того самого Улуга, кстати, полностью пересохшего, стоит свежая избушка-зимовье со скамейкой у входа и туалетом позади.

Неприятной неожиданностью для нас стали надвигающиеся со спины грозовые тучи. Но реку не ускоришь, она и так неслась очень быстро. После некоторой передышки на стыке долин Светлая слила все рукава в один поток и вновь прижалась к отвесному правому берегу. Начались новые испытания для нас и нашего судна. Первый же порог, образованный навалом струи на камни под скальной стенкой, заставил понервничать. За ним похожий, но более мощный порог с прижимом, высоким сливом и хорошей бочкой, обратное течение которой смогло остановить наше судно. В первые секунды показалось, что катамаран напоролся на камень, который не пускает дальше, и слышно, как шипит воздух. Мы оглядели судно, но баллоны его оставались упругими. Тем временем нас медленно потащило вперёд. Звук изменился, став похожим на шипящее стрекотание. Оказалось, что это замысловатое эхо, образующееся в результате многократного переотражения шума воды от угловатых пластов скалы правого берега и их обломков, похожих на кирпичики. За этот интересный эффект было решено назвать порог «Стрекочущим».

Разогнавшись после бочки, река продолжила ударяться о скалы справа. Видимо от усталости и напряжения, на одном из скальных прижимов Илюха выронил своё весло.

– Да ё моё!.. – Выругался он. – Я весло посеял.

– Вон, смотри, не оно под нами блестит?

– Давай зачалимся, попробуем выловить.

С большим трудом затормозив на мощной струе, мы держали катамаран, цепляясь ногами за валуны. Илья вылез на берег и попытался достать из глубины своё весло. Но тщетно. Пока мы выбирались, его замыло под камни, и оно пропало из вида.

– Народ, что делать? Без одного весла хреново...

– Может, выплывет где-нибудь, а пока тремя погребём.

Не прошло и получаса, как на подобном прижиме ревущий поток отобрал второе весло.

– Илюх, давай я тебя сменю. – Настоял Коля.

– Давай, по ходу я устал немного.

– Как пойдём на двух вёслах? Такую бандуру мы просто не развернём, если что.

– А у нас есть варианты?

– Пойдём аккуратно. Будем просматривать, что там впереди. Игорь, Виталик, Илюха, глядите в оба!

Попытка идти и просматривать с наплыва сразу же провалилась. Разогнавшись на шиверах, к моменту подхода к сливам вдвоём совершить манёвр оказалось почти невозможно. Упираясь изо всех сил, мы с Коляном могли лишь немного отвернуть нос катамарана и поставить его поперёк струи. В большинстве же случаев судно было во власти стихии. Ко всему прочему, именно тогда стали показывать свою хлипкость тонкие верёвки, которыми был связан катамаран. От сильных нагрузок на раму во время прохождения высоких валов, прижимов и сливов они стали ослабевать или рваться, нарушая прочность всей конструкции. И, как всегда, в наименее подходящий момент, когда нас несло в явно видимый порог, с моей стороны рама просто развязалась. Оставшись без жёсткой опоры, я не мог управлять вообще, а лишь качался и проваливался в мягкую корму баллона. Так и прошли мы тот слив без управления. Благо, струя сама вынесла нас куда надо. Можно сказать, что повезло.

Не желая больше так проходить пороги, мы пристали к берегу и укрепили слабые места кусками толстой стропы, которой привязаны к раме баллоны, отрезав лишние хвосты. Судно вновь приобрело прочность, и мы продолжили скакать по волнам, созерцая впереди слева красивую желтоватую скальную стену в долине Илокалуя под всполохи молний у нас за спиной.

– Скоро «Велотрек». – Напомнил Виталик. – Надеюсь, мы не развалимся!

– Постараемся. Надо зачехляться. Ща ливанёт!

– Гроза на воде – это два! – Предупредил Игорь.

– Ничего. Мы в горах. Молния в них будет бить, если что. – Успокоил Илья.

– Главное, чтоб молния это знала. – Пошутил Спортсмен.

– Спиннинг на всякий случай спрячьте!

После впадения Илокалуя, добавившего в Светлую хорошую порцию зеленоватой воды, вокруг нас встала плотная стена дождя. За весь поход такого ещё не было. Горы полностью пропали из виду, крупные капли долбили по каске и шуршали по воде, сверкала молния, грохотал гром. Во всей этой суматохе прохождение порога Велотрек мне вообще никак не запомнилось. Вероятно, что он слился с каскадом шивер. Через минуты над водой поднялся пар, образовав белое одеяло, которое скрыло камни и дальнейший путь.

– Народ, впереди что-то шумит и туман поднимается. – Предупредил Виталик, которому без весла оставалось только смотреть вперёд.

– Обычно так начинаются водопады. – Усмехнулся Колян.

– Ну, водопад там вряд ли будет. Если только мощный слив. – Успокоил я.

– Сейчас узнаем. – Произнёс Игорь и включил запись. Он вместо весла теперь держал в руках фотоаппарат.

Всё оказалось проще, чем мы думали. Катамаран заехал на отмель из крупных валунов и остановился. И слава Богу. Потому что правее вдоль подмытого берега нёсся мощнейший поток, по которому мы вряд ли смогли бы вырулить на двух вёслах. А застряв на мели, мы аккуратно снялись с камней и направили судно по краю потока, обойдя самую мощную его часть. Но струя на этом не закончилась и пронесла нас вдоль осыпного берега, где пришлось поднапрячься.

Когда ливень немного ослаб, впереди показалась одинокая желтоватая скала, похожая на нос корабля.

– Народ, приближаемся к порогу Скалистому. – Объявил я. – Колян, аккуратней, там прижим с твоей стороны будет.

– Хорошо, давай постараемся пройти под правым берегом.

Река сделала дугообразный левый поворот как раз в сторону той скалы. Началась крутая горка с хорошими волнами, заканчивающаяся поджимом к подножью скалы, немного нависающей над водой. А у самого прижима корнями вперёд лежало толстое вывороченное дерево, под которым мирно стекал маленький ручеёк Ушман. Этот момент настолько хорошо остался в памяти, что картинка стоит перед глазами даже сейчас. В те минуты мы с Коляном приложили все силы, чтобы не попасть в тот неприятный прижим, и сумели отвести судно в сторону, прижавшись к валунному острову.

– Фухтись, пронесло!.. – Выдохнул Виталик.

– А ведь хороший порог! – Оценил я.

– Люди, давайте-ка зачалимся. Надо отдохнуть. – Предложил Коля.

– Ага, и флешку поменять. – Добавил Игорь.

– А давайте за остров зарулим. Там течения нет.

С косы полностью просматривался весь порог Скалистый. Странно, но со стороны он не выглядел таким уж страшным, как с воды. Протока по другую сторону острова очень мелкая и скорее похожа не на часть реки Светлой, а на ручей, текущий среди круглых камней.

Дождь унялся, падая с неба мелкой моросью. Вода заторопилась обратно вверх, поднимаясь из леса и стелясь над рекой белыми облачками, гонимыми лёгким ветром вверх по долине. Стоять мокрыми и без дела было холодно даже в неопреновом костюме. Не представляю, каково всё это время приходилось ребятам, сидевшим без весел. Илюха, едва успев сойти на берег, тут же побежал облавливать струю после порога.

– Дальше ещё несколько весёленьких порожков предстоит. Потом рукава, и останутся две скалы: чёрная и желтая. – Кратко пересказал я содержание лоции.

– Ну что, пойдём, а то холодно стоять.

После Скалистого Светлая образует несколько коротких, но мощных порогов-горок, чётко разделённых между собой. Береговая скала плавно переходит в очень крутой и красивый безлесный зелёный склон. Деревья растут лишь в ложбинах.

– Прикольно, наверно, туда подняться! – Сказал стоящий во весь рост Виталик и просматривающий нам путь.

Далее река вновь уходит под правый борт долины в сторону тёмной скалы и на время слегка успокаивается. Начинаются разбои русла, рукава, островки. На одном из них среди намытого речного мусора мы случайно заприметили небольшое синее весло и прихватили с собой.

– Прикольно, кто-то утопил, а мы нашли. Также и наши кто-нибудь найдёт.

– Одно весло вернули. Теперь у нас хотя бы запас есть, тремя всё равно не погребёшь.

Река вновь собирается в одно русло, лишь прижавшись к тёмной скале, у подножия которой расположена длинная и мощная, но простая в прохождении шивера. Однако, через километр Светлая опять выкатывается в широкую долину, дробясь на протоки. Серьёзных препятствий нет, лишь мощные перекаты.

Ребята мёрзли без движения. Подсознательно уже хотелось поскорей пройти все пороги и остановиться где-нибудь после заключительного порога Светлой. В голове крутилась песня Ивасей «Бережкарики», так как именно она звучала в фильме Сани Кузенкова, когда ребята вышли на Верхнюю Ангару. Хотелось уже завершения бурной воды и успокоения. Всё-таки мало времени у нас получилось уделить реке, поэтому все препятствия слились в спешке не выбиться в последние дни из графика.

И всё же, вечером уже хорошо ощущалось, что горы отступают. Высоких вершин вокруг не осталось. Только холмы вдалеке, да косой жёлтый обрыв горы Илий, которую Светлая за время своей жизни хорошенько подъела. Прорываясь вдоль него, река образует ещё несколько относительно простых порогов на протяжении почти четырёх километров. Впереди было видно, как Светлая, обогнув мыс, выпрямляется вдоль осыпного склона и бурлит пенными гребешками.

К тому времени мы успели настолько устать от порогов, что каждый следующий ещё не пройденный вселял если не ужас, то сильное волнение. Перед тем, как проходить этот завершающий участок, мы выбрались на песчаный берег при подходе к утёсу. Ребята повыскакивали со своих мест, глотнули из фляжек и принялись скакать по пляжу, пытаясь согреться.

– Ещё пять кило, и можно будет расслабиться. – Успокаивал я друзей, волнуясь не меньше их.

На деле все пороги оказались не сложными. В большинстве своём это просто водоскаты между левым берегом из окатанных валунов и рыхлой скалой справа. Чёткого разграничения между ними нет. Чуть-чуть расслабившись, мы даже успевали рассматривать изумительно красивые жёлтые скалы, состоящие из какой-то непрочной породы, рассыпающейся на кубики. Громко кричать мы там не рискнули, побоявшись разрушительного действия звуковых волн на скалу.

Примерно через километр от начала горы Илий река раздваивается: левый рукав чистый и мы пошли в него. Оказалось, правильно поступили, так как на выходе из правой протоки расположен очень сильный бой в скальный утёс, уйти от которого было бы невозможно ввиду узости русла. Замесило бы, мама не горюй!

Начиная от середины, склон начал сходить на нет, ярко-жёлтые скальники перемешались с зеленью растительности, река побежала широким руслом. Мы даже и не сразу заметили, как закончились пороги.

– Как бы нам теперь с протокой не ошибиться? Дальше надо по Акушанде плыть, Светлая вся завалена. – Предупредил я друзей.

– Вообще надо место для стоянки искать. – Сквозь зубы произнёс замёрзший Илья.

– Я просто думаю, если впереди завал, то может быть, имеет смысл до него дойти, чтобы иметь возможность осмотреть за вечер и утро.

– Слушай, давай вставать уже. Фиг с ним, с завалом.

Русло стало делиться на рукава, но основной поток всегда был виден. Так что вариантов уйти куда-то не туда у нас просто не было. Расслабившись после окончания мощных порогов, мы с Коляном при прохождении перекатов лишь немного подруливали, чтобы отводить катамаран от прижимов к огромным кучам речного мусора, который сносит в низовья реки во время каждого половодья.

Вот тут нам и было сказано свыше: «Хватит на сегодня!» Один из прижимов обойти не удалось – не хватило скорости, чтобы пересечь поток и привычным вращательным манёвром уйти в сторону. Струя прибила нас к древесной баррикаде. Катамаран носом левого баллона уткнулся в толстое бревно, слегка торчащее над водой и принимающее на себя всю струю; переполз его, упёрся в следующее и остановился. Мощный поток хлынул на наш с Игорем правый баллон, притопив его так, что нас по колени залило водой. Левый же баллон, выехав на гладкое бревно, оказался над водой, а поток продолжал давить справа. Но всё это произошло так быстро, что помню только летящего надо мной Виталика, когда катамаран переворачивался. Следующее мгновенье – уже лежащее кверху пузом и вниз вещами судно, сидящий на нём Виталик, уплывающие белые банки из-под сухарей, мысль, закрыл ли я герму с фотоаппаратом и крики Коляна: «Где Спортсмен?!!»

– Да здесь я, Колян! – Ответил Виталик.

– Давайте к берегу буксировать. – Скомандовал Илья.

– А что с банками делать? Уплывут же.

– Пускай плывут. Завтра выловим, если что. Наверняка в каком-нибудь из завалов застрянут.

Во время буксировки, вытаскивания на берег и переворачивания катамарана мы сломали спиннинг, всю дорогу торчавший как антенна. Вроде бы все вещи были на месте, кроме уплывших банок. Но... не хватало ещё двух вёсел: найденного и того, которым грёб Колян. Это означало, что после оверкиля у нас осталось одно единственное весло – моё. Разумеется, в тот день ни о каком сплаве уже не могло быть и речи.

– С первым кувыркилем вас! – Радостно провозгласил Илья.

– И тебя туда же! – Дружно ответили мы.

– Никогда бы не подумал, что на этой бандурине можно перевернуться!

– Да я и не сразу понял, что мы киляемся. Просто подумал, что наш борт слегка притопило. – С недоумением прибавил я.

– А я за Спортсмена испугался. Оглядываюсь вокруг: все в воде, а его нет. Думал, может, под завал затянуло. – Рассказывал Коля.

– Я вас поздравляю! Мы посеяли все вёсла! – Сменил тему Игорь.

– Не все. Одно моё осталось.

– Ну, на одном мы далеко не уплывём!

– Так... Что делать будем?

– И найденное потеряли?

– Конечно. Оно ж не было привязано.

– Вот мы лоухи! Все пороги прошли и ни разу не кильнулись. А тут на ровном месте. – Хихикал Спортсмен.

– Виталик, но согласись, зато испытали, как на Патриоте можно кильнуться!

– Ладно, давайте обживаться. Вёсла завтра сообразим из подручных материалов. Сейчас надо первым делом переодеться, пока совсем все не замёрзли. А потом решим, что делать.

– Блин, если там ещё и завал впереди...

– Надеюсь, его всё-таки не будет. В одном из отчётов же его нету.

– Мы все на это надеемся, иначе будет полная задница!

Несмотря на купание, всем стало жарко. По-моему, мы ни капли не расстроились из-за произошедшего. Поставленная утром цель была достигнута – все основные пороги Светлой пройти смогли, покинули Баргузинский хребет и выбрались в пойму Верхней Ангары. Ещё несколько километров Акушанда будет петлять по ней, постепенно успокаиваясь перед устьем. Русло реки в пойме меняется ежегодно, о чём говорят бесчисленные протоки, острова, промоины и сухие рукава. Даже в осиновом лесочке за нашими палатками повсюду виделись следы воды, прорывавшейся в половодье.

После переодевания в сухую и тёплую одежду, разжигания костра и привычного ужина жизнь полностью вернулась в нормальное русло. К вечеру дождевые тучи рассеялись, высыпав всю воду и превратившись в объёмные облака. А оставшиеся позади горы наполнились сыростью и выдыхали стелющийся по их долинам пар, который окутывал вершины и создавал второй ярус облаков, более подвижных и приземистых. Уставшими, но довольными глазами было интересно смотреть на журчащую рядом речку и перевернувший нас прижим. Не со злобой, а с какой-то лёгкой благодарностью и надеждой на завтрашний день.

Ранний подъём и быстрые сборы – уже привычное утро заключительного дня похода ничем не отличалось от всех предыдущих. Разве что изобретательностью, которую проявили ребята, изготавливая себе новые вёсла. Илья использовал уже ненужный противень, Игорь и Коля, не имея под рукой готовых решений, собирали лопаты из вытесанных топором дощечек и разогнутых колышков от палатки. Вёсла получились тяжёлыми, но дойти на них до финиша было возможно.

Нашей задачей теперь было аккуратно пройти все петли реки, не заблудиться в них и не налететь на прижим, коих ожидалось ещё немало. В сомнительных местах было решено причаливать к противоположному галечному берегу и проводить катамаран вручную. Ещё на один оверкиль времени у нас уже не было. К тому же, если впереди завал, лучше это время потратить на его прохождение.

Ко времени выхода на воду утренняя низкая облачность ушла, оставшись только над горами, которые вскоре после отплытия скрылись за лесом. Сложилось ощущение, будто вокруг равнина. И лишь постоянные перекаты на Акушанде напоминали о её горном характере. Река текла через сосново-лиственничные боры, делая крутые петли среди подмытых берегов с упавшими деревьями и валунно-галечных кос, заваленных намытой древесиной. Рукавов очень много, но основной поток почти всегда один. Заблудиться просто негде. Но ориентироваться по карте оказалось совершенно невозможно. Я пытался найти хоть малейшее сходство с реальной ситуацией, но каждый раз ошибался. Это и не удивительно. За то время, которое прошло с момента топосъёмки, река уже несколько раз успела проложить себе новое русло.

На ровных участках ребята закидывали спиннинг. Наверное, даже не ради рыбалки, а просто по привычке и из спортивного интереса. На чистку и приготовление рыбы у нас просто не было времени. Именно поэтому ещё два пойманных хариуса достались Ангойской собаке.

Ожидание непроходимого завала не давало покоя. За каждым следующим поворотом реки, видя впереди себя кучи дров высотой с Краснопресненские баррикады, думалось: «Вот он. Приплыли...» Но каждый раз обходилось. Акушанда заворачивала за них и стекала дальше шумным перекатом, который мы проходили с большой осторожностью. Иногда вылезали и проводили судно вдоль берега. И не зря. В одном подобном месте разведка оказалась крайне полезной. Русло реки было разделено большим каменным островом, и за кучей дров на нём не было видно дальнейшего пути. На просмотр отправились мы с Коляном. Перейдя вброд неглубокий поток, мы пробрались вдоль заваленного берега и увидели, что в левой протоке лежит ещё зелёная береза, перегородив её. В правом же рукаве много утонувших брёвен, около которых притаился опаснейший прижим.

– Ну что, надо берёзу пилить. Мы тут не пройдём. А справа жопа. – Сказал Коля. – Топор далеко? Или пила?

– У меня пила специально для этих целей с краю в герме лежит. Сейчас принесу. – Ответил я и отправился по воде обратно к катамарану.

Спилить берёзу оказалось не просто. Под давлением набегающего потока она выкручивалась, с середины запила зажимая цепную пилу. Пришлось действовать вручную. Сломанное дерево поток сразу же прижал к берегу и освободил нам путь.

Когда Акушанда подошла к склонам горы Ченчи, берега стали чуточку интереснее. Кое-где красовались высокие осыпи из светлого песка, похожие на Мещёрские, только выше. Несколько раз речка подходила к каменным обрывам, обнажавшим жёлтую породу, как у горы Илий. Прижимы и перекаты около них были несравнимо проще, чем на горной Светлой. Навигатор с момента отплытия успел отсчитать 12 километров, и всё чаще над лесом проглядывал Верхнеангарский хребет. Всё это говорило о том, что скоро устье.

Сделав длинную и крутую петлю, река начала успокаиваться, разлившись широким плёсом с корягами. По берегам цветными флажками стояли осенние кусты. А мутная вода под нами скрыла дно. Понимая, что это и есть финишная прямая, мы наконец-то смогли расслабиться. Ребята положили вдоль бортов тяжёлые вёсла, Колян распустил леску спиннинга, я достал фотоаппарат, с утра прятавшийся глубоко в герме на случай непредвиденных ситуаций. Созерцая перед собой золотистый песчаный яр, мы вместе с Акушандой неспешно влились в Верхнюю Ангару. И хоть до финиша ещё нужно было преодолеть несколько километров, чувство победы стало медленно проникать в душу, наполняя её приятным теплом.

– Это что, Ангара уже?

– Ага!

– Блин. Даже не верится!

– Никакого завала нет! – Радовались мы, всё ещё не веря, что Светлая пройдена.

– Осталось только до Ангои догрести.

– А далеко до неё?

– Километров семь.

– Это полтора часа, даже меньше. А времени только час дня. Можно не торопиться.

– В принципе, да. Главное, чтобы дождь не собрался. Хотелось бы всё-таки просушиться нормально.

Вдали прямо по курсу во всей красе предстал зубастый гребень Верхнеангарского хребта, словно ватой, окутанный густыми облаками. Позади нас такие же клубы пара выдыхал Баргузин. Но над нами светило солнце. И создавалось впечатление, будто горы дают нам возможность выйти сухими из воды и завершить поход при хорошей погоде.

Верхняя Ангара – красивая спокойная река с мутноватой водой шириной около двухсот метров. В русле много коряг, глубина местами по колено. Течение настолько слабое, что разгоняющийся на длинных плёсах ветер начинал задувать катамаран обратно. Несмотря на это, гребли мы медленно, «загорая» и напевая знакомую песенку:

Ах, как приятно протянуть свои конечности,

Свои конечности, свои конечности.

И пораздумывать часок-другой о вечности,

Часок о вечности, другой о вечности.

Пустую суету мою относит ввысь,

А я лежу и думаю простую мысль:

Покуда ноги есть, дорога не кончается,

Всё не кончается и не кончается.

Покуда попа есть, с ней что-то приключается,

Всё приключается и приключается...

Мигая мне фонариком, плывёт баржа,

А следом три пескарика и два моржа.

Берега Верхней Ангары преимущественно низкие, но часто встречаются песчаные обрывы и скальные выходы. На одной из скал установлен памятник, вокруг много тропинок. Видно, что места вокруг обжитые. Интересно было бы сплавиться по этой реке бескатегорийно. Просто в своё удовольствие.

Всё это время Коля мучил спиннинг, в конечном счёте доломал его и выкинул, оставив себе только катушку. И искренне, по-детски радовался этому, после чего, когда ветер сделался нам попутно-боковым, достал рубашку и растянул из неё парус. Так удалось пройти ближайший к посёлку плёс, не налегая на вёсла. В его конце из-за поворота медленно появился долгожданный посёлок Ангоя, стоящий на высоком песчаном берегу среди окружающей его зелени и возвышающихся гор.

– Куда чалимся?

– Давай к дороге, чтоб вылезать было удобно.

– Колян, засними финиш. – Попросил я.

– Блин, Вадик, это тупо!

– Ни хрена не тупо! Время пройдёт, захочется вспомнить, а не будет этого момента. Раз уж снимать фильм, то полностью! Дома решим: что выкинуть, а что оставить!

– Слушай, а что это слева, перекат что ли?

– Похоже. Но нам туда не надо.

Ещё несколько вялых гребков, и вот он, долгожданный финиш! Первым на берегу оказался Виталик, привычно выскочивший с чалкой в руке. Встретила нас красивая белая собака, похожая на лайку. Она окинула нас любопытным взглядом, приветливо гавкнула и убежала дальше, сверкая своим красным языком.

Что тут можно сказать? Вряд ли я передам словами все наши ощущения при сходе на берег. Было приятно чувствовать под ногами обитаемую землю; радостно, что все трудности остались позади, что мы преодолели их вместе и вышли победителями, укрепив дружбу и став чуточку сильней и опытней. В голову полезли мысли о доме, близость которого ощущалась очень сильно, несмотря на огромное расстояние. Не терпелось скорее увидеть близких, обнять и поделиться впечатлениями о пережитом. А сотовая связь, появившаяся на финише, позволила услышать родные голоса и сказать, что у нас всё отлично.

Теперь следовало решить вопрос выброски на станцию. Разложив на травянистом берегу все свои вещи и переодевшись в обычную сухую одежду, мы поднялись в посёлок на поиски машины. Деревенька стоит высоко над рекой и выглядит совершенно обычно для таёжной глубинки. Немного пройдя по укатанной дороге вдоль домов, мы заметили мужичка пенсионных лет, куда-то собиравшегося.

– Добрый день, не подскажете, можно ли тут с кем-нибудь договориться о машине, чтоб туристов отвезти на вокзал.

– Ой, ребята, тут вряд ли вы кого найдёте. Вам надо в посёлок идти. Знаете, где станция? Все машины там. А здесь если только у... да его нет сегодня.

– А как до станции дойти?

– Да вот, лесом идите по зимнику, сейчас сухо, пройдёте. По пути только два ключа с ручьями будут, но там мостки должны быть. Километра три, и выйдете прямо в посёлок. А можете по шоссе пойти. Это дальше, километров восемь. Я как раз так сейчас пойду, может, кто подбросит. Хотите, пойдёмте со мной?

– Спасибо. Мы, попробуем через лес. А магазин там есть?

– И магазины есть. Это вы с реки что ли? По Светлой спускались?

– Да, по Светлой.

– Понравилось?

– Очень!

– Теперь-то вы с Акушанды выходите. Светлая вся завалена – не пройти.

– Мы думали, что и там будет непроходимый завал перед Верхней Ангарой.

– Бывает и там, но вода сносит в половодье. Помнится, один раз на Ангаре встал поперёк, так не могли неделю на моторках в Кумору попасть. Ждали, пока снесёт.

– Это нам повезло, значит.

– Ребята, вы же, наверно, голодные. Подождите минутку. – Сказал мужичок и удалился в дом, через минуту вернувшись с булкой хлеба, пакетом печенья и банкой самодельной кабачковой икры. – Вот, возьмите. Угощайтесь, я уезжаю в посёлок, оно тут пропадёт. А вам в самый раз.

– Спасибо огромное! – Поблагодарили мы нашего собеседника, несколько удивившись такой заботливости. Для нас казалось удивительным встретить такую бескорыстную доброту.

По возвращении на берег подаренные нам съестные припасы исчезли в течение пяти минут. Было нереально вкусно: икра с хлебом или печеньем! Поправив силы и перетащив все вещи, за исключением катамарана, к навесу-беседке, стоящему на высоком берегу Верхней Ангары, Колян, Илюха и я снарядились на поиск машины и магазина, дав задание Игорю с Виталиком сварганить обед.

Грунтовая дорога, тянущаяся вдоль домов, постепенно вошла в лес и завиляла в красивом сосновом бору. Воздух в нём был пропитан запахом сырости и грибов, разноцветные шляпки которых устилали колеи и обочины дороги. Как же их было много! Даже хотелось кинуться их собирать, но удержались, не зная, какие именно это были грибы. В двух местах дорога действительно пересекает небольшие овраги с ручьями, через которые перекинуты брёвна. Ближе к посёлку почему-то активизировались комары, гулким роем окружив нас. Видимо, виновата в этом болотистая низина, следом за которой уже не дорога, а тропка вывела нас на задворки к деревянным сараям. Дорожка продолжилась асфальтированной улицей, оказавшейся центральной, в конце которой яркими красными цифрами светились вокзальные часы. В середине посёлка улицу пересекает разбитая и очень сильно раскатанная автодорога. Это про неё говорил добрый житель с берега Верхней Ангары.

Людей на улице было мало, а те, которые встречались, с интересом поглядывали на явно не местных парней в камуфляжной форме. Все основные магазины находятся рядом с вокзалом, на который мы решили зайти в первую очередь, чтобы убедиться в том, что это действительно Ангоя и поезд, на который у нас куплены билеты, не отменён и пойдёт точно в указанное время.

«Ангоя. Вокзал имени Гейдара Алиева», – прочли мы со стороны путей на фасаде здания, построенного в своеобразном восточном стиле. Уже позже мы узнали, что Гейдар Алиев – хороший друг главы республики Бурятия, и вокзал после недавнего ремонта назвали в честь Азербайджанского президента. А мы, убедившись, что не ошиблись, направились прямиком в продуктовый магазин.

– Пусть я буду сволочь, но я хочу гадости! – Выдал Коля и купил себе бутылку Пепси-Колы.

– Не, я пивка. – Радостно сказал Илья.

– Ну, а мне сока хочется. Так достал этот чай. Наверное, сейчас литр сока смогу выпить залпом.

Пока стояли в очереди, немного поговорили с ещё одним дядькой. Правда, боясь неприязненного отношения к москвичам, пришлось соврать и представиться, что мы из Петрозаводска. Благо, Карелию мы знаем неплохо, и поддерживать разговор, войдя в образ, оказалось несложно.

– Там, у вас ещё город есть у моря. Как же его... У меня там брат служил.

– Зеленогорск?

– Точно! Зеленогорск. Знаете?

– Конечно. Это в другой стороне, на Финском заливе.

И продавщица отнеслась к нам весьма дружелюбно, также расспрашивая о пройденном маршруте. Такое отношение к приезжим нас всё больше удивляло. Интересно, как бы на нас смотрели, если б мы представились москвичами?.. Хотя, вряд ли по-другому. Ведь хорошо относиться к нам начинали сразу, ещё не зная, откуда мы приехали. И поэтому за враньё стыдно.

Выйдя на улицу с рвущимися от продуктов пакетами, мы остановились около входа в магазин. Выпили, что каждый хотел, поговорили, помечтали. Мимо прошёл уже знакомый пенсионер из прибрежного посёлка. Быстро добрался. А нам нужно было искать машину. Где? У кого? Самое простое – принялись опрашивать всех, кто выходил из магазина.

Первый же человек искренне захотел нам помочь, но очень расстроился, что не может этого сделать из-за того, что одна машина у него давно стоит в гараже сломанная, а на другую нет техосмотра. Пришлось его даже успокаивать, что ничего страшного в этом нет, найдём кого-то ещё.

Следующим вышел парень блатноватой внешности. Но не успели мы ему сказать, что нам вечером нужно от берега до вокзала добраться, как он свистнул проезжавшему мимо мотоциклисту, сел к нему и укатил, сказав подождать пять минут. Вернулся уже на своём японском микроавтобусе, с визгом затормозив около нас.

– Садись, пацаны, поехали. Вы у лесхоза?

– Не знаем, как то место называется, на берегу, короче. Только нам вечером надо.

– Ну, ща отвезу, а вечером заеду. Во сколько?

– Часов в десять.

– Не вопрос. – Сказал он и помчал по шоссе-грейдеру.

Парень оказался разговорчивым собеседником. По дороге рассказал, что посёлок – это то, что находится около железнодорожной станции. Там, где мы финишировали, расположен Лесхоз. А ещё можно было пройти по реке около 3 километров до Причала, откуда пешком по прямой дорожке 1,5 километра. В посёлке живут примерно 900 жителей. В основном все заняты на железной дороге, и лишь небольшая часть трудится на лесопилке. Все друг друга знают, живут дружно. Такого понятия, как криминал, не знают. Особая гордость – это новые вокзальные часы, такие же, как в Северобайкальске. Говорит, раньше станция в упадке была. Но недавно отремонтировали вокзал, назвали в честь Алиева. И теперь берегут здание, открывая зал ожидания только перед прибытием поездов. Для нас это означало, что придётся «бомжевать» на привокзальных скамейках.

Игорь с Виталиком удивились, когда увидели, как мы вылезли из быстро подъёхавшей к ним машины. Итак, вопрос выброски был решён. Теперь можно было не торопиться и спокойно дожидаться вечера, отдыхая в своё удовольствие и потихонечку пакуя вещи. Здорово было сидеть за столом и смотреть на текущую под обрывом реку. Мечта! Которая осуществилась благодаря нашему рвению и упорству. Но всё-таки, как же быстро пролетело время. Казалось, что совсем недавно мы впервые шагнули на песок губы Аяя. А уже Ангоя. Кстати, с эвенкийского название переводится как «Тихое место». И это абсолютная правда – местечко настолько тихое, уютное и доброе, что уезжать совсем не хотелось.

Но подкрадывался вечер. Рыбаки на моторке вернулись с верховьев реки. Солнце скрылось за горой Кирон, похожей на Египетскую пирамиду, взошла луна, и слегка похолодало. Настало время размышлений о прошедшем и грядущем. Странные мы, люди... Когда мечтаешь о чём-то ещё не свершившемся – душу наполняет волнение перед неизвестностью. Когда это осталось позади, тебя охватывает радость, что всё закончилось, плавно сменяющаяся грустью. А по прошествии времени добавляются гордость за пройденное и желание всё повторить. Но дважды войти в одну воду невозможно, поэтому нужно бережно хранить в душе самые тёплые воспоминания о пережитом и свершившемся.

В половине десятого примчался наш водитель со своим приятелем. Пора было грузить стройные рюкзаки. Уже в темноте мы поехали по ухабистой дороге на станцию. Интересно, там все ездят с такой скоростью по грунтовкам? Но было задорно. После двух недель без цивилизации прокатиться с ветерком на праворульном микроавтобусе – это нечто! Добросив друга домой, парень привёз нас к вокзалу.

– Сколько с нас? – Поинтересовались мы, непременно желая вознаградить извозчика.

– Пацаны, оставьте, они вам ещё пригодятся: в город приедете – продукты надо будет покупать.

– Ну, так нельзя. Некрасиво получается с нашей стороны. Возьмите... – В общем, еле-еле удалось уговорить его взять деньги.

– А ночевать-то вы где собираетесь?

– Да, у вокзала пересидим, нам не привыкать.

– Уверены? Ночью холодно будет. Сейчас узнаю, может, в дежурке вас разместят. – И убежал вверх по лестнице к дежурной по станции.

– Все так о нас заботятся. Как будто мы тут дорогие гости. – В изумлении переговаривались мы.

– Не, братаны, начальник станции уехал. Не получается вас вписать.

– Да не волнуйтесь, на лавочках пересидим. Перекантуемся. Спасибо за всё!

– Если что нужно будет – спросите Соловья, меня тут все знают.

Постучавшись в дверь к дежурной, мы вежливо спросили, можно ли передвинуть скамейки в один угол, чтобы удобнее было сидеть. Нам разрешили. А дальше началось самое неожиданное для нас. Мы расположились и уже вполне были готовы коротать ночь: нарезали остатки колбаски, сделали бутерброды... Вновь вышла дежурная, явно собираясь что-то спросить. Но вид последних кусочков колбасы настолько задел её, что она на мгновенье замерла, забыв, зачем выходила, и тотчас засуетилась, вспоминая, чем может помочь. Побежала в дежурку, вынесла буханку хлеба, опять убежала, звонила куда-то.

– Ребята, есть два варианта: можете переночевать на квартире у моих родственников, только там нет чайника; или в кабинете диспетчера, там тесновато, зато есть два чайника. – Сказала дежурная, вернувшись к нам через минуту. Выражение её лица было таким, будто она решает важнейшую проблему.

– Спасибо. Мы, честно говоря, и не ожидали. А точно это никого не стеснит?

– Нет, что вы. Не на улице же ночевать.

– Было бы здорово! Тогда, наверное, в диспетчерскую.

– Пойдёмте, я вас отведу. Только уличную дверь придётся закрыть. Рано утром мой отец придёт с бригадой и откроет вас. Как раз к Чарскому поезду.

– Спасибо. А не подскажете, можно ли тут вечером продукты купить?

– Магазины уже закрыты... Сходите к моим домой, они вам молока нальют, я сейчас им позвоню.

Надо было фотографировать наши округлившиеся глаза и отвисшие челюсти. Удивлению не было предела. Никто нигде и никогда с такой добротой к нам не относился. Вот это да! Сибирь! Байкал!

Мы спустились в чистенький полуподвал и зашли в небольшую комнату с двумя столами, диваном, большой картиной с изображением Байкала, а также остановившимися в далёкую советскую эпоху настенными часами. Казалось, что именно они перенесли нас во времена, когда все люди были заботливыми и отзывчивыми. Не верилось, что всё это происходило с нами наяву.

Через полчаса Колян и Виталик вернулись из гостей с ещё более круглыми от удивления глазами, держа в руках помимо того, что им помогли приобрести в «дежурном» ларьке, бутылку домашнего молока, несколько свежих огурцов и толстый пучок зелени петрушки и орегано. Всё было свежим, выращенным руками добрых жителей посёлка Ангоя. И за это им безграничное человеческое спасибо!

– Ангоя – это потрясающее место, здесь живут добрые люди. – Не переставая восхищаться, говорил Игорь. Мне же моим охрипшим под конец похода голосом оставалось лишь соглашаться и радоваться, совсем не желая оттуда уезжать.

Спали мы на полу, заняв ковриками всё свободное пространство комнаты. Как нам и обещали, к утреннему поезду нас разбудила бригада рабочих. Наскоро умывшись и забросив в рюкзаки вещи, мы поднялись на платформу, освещённую розоватым светом просыпающегося солнца. Утренняя прохлада приятно бодрила и снимала волнение перед посадкой в поезд.

– Главное, чтоб нам двери открыли, а то рано всё-таки. – Громко рассуждали мы, вглядываясь в зеркальные нити рельсов, уходящие к горизонту.

– Не бойтесь, без вас поезд не отпустим! – Раздался сзади знакомый голос дежурной.

Вместе с нами в коротенький пассажирский поезд «Новая Чара – Северобайкальск» село ещё немало народу. «До свидания, Ангоя!» – с надеждой ещё когда-нибудь вернуться говорили мы, помахивая руками доброй дежурной и гостеприимному посёлку. Через минуту за окном уже мелькала тайга, редко прерываемая платформочками и станциями. За 40 минут до конечного пункта в нашем окне заблестел великий Байкал, окутанный лёгким туманом. Наше внимание было устремлено к бухте Аяя, очертания которой без труда узнавались в череде зубьев Баргузинского хребта. Кольцо пути замкнулось!

В Северобайкальске у нас было почти четыре часа до московского поезда. Поэтому, сдав рюкзаки в камеру хранения, мы отправились бродить по городу. Погода портилась у нас на глазах. Всё небо затягивали низкие тучи, вот-вот обещая оросить землю осенним дождиком.

Перед отправлением домой нам хотелось как следует покушать, отведать настоящего мяса. Поэтому, сев в такси у вокзала, мы попросили отвезти нас в какую-нибудь шашлычную. Но, к сожалению, все три подобных заведения оказались ещё закрыты. И водитель предложил нам посетить «Позную», нахваливая главное блюдо – позы – забайкальскую разновидность пельменей, очень похожую на хинкали.

Непривычно приятно было обедать в кафе. Виталик даже купил 5 поз с собой в поезд. После сытного обеда позвонили в поисково-спасательный отряд, сообщили об успешном прохождении маршрута, заехали на центральный рынок и приобрели там целую коробку легендарного копчёного омуля, а также ещё 10 рыбин горячего копчения в поезд. Продуктами в дорогу был полностью завален рундук, из которого на протяжении всего пути распространялся лёгкий аромат копчёной рыбы.

Знакомой проводницы Ольги ни в вагоне, ни в поезде не оказалось – её накануне отправили в другой рейс, как ни старалась она поехать вместе с нами. Но мы всё равно радовались, потому что возвращались домой. И обратная дорога подарила нам новых друзей: Андрея из Перми, Варю из Усть-Илимска и Ольгу из Братска. Вместе было весело, чего только стоит приготовленный в хозяйственном вагонном тазике из подручных продуктов салат, которым угостили треть пассажиров вагона. Лишь Илье было не до веселья – он узнал про вооружённый конфликт

Диплом

между Грузией и Осетией и очень сильно переживал за своих родных. Хотелось его хоть как-то успокоить, поддержать, помочь, но мы даже не знали чем... И решили просто его не беспокоить.

В Москве на вокзале нас встречали, как героев. А иначе и быть не могло. В нашей истории это был первый настолько дальний и сложный поход. Да и на момент написания этого рассказа всё ещё единственный. Через полгода после завершения он подарил нашей команде 1 место в Чемпионате Федерации спортивного туризма объединения туристов Москвы среди путешествий 2008 года!

Поездка закончилась, а история, которой она положила начало, продолжается и по сей день. Ведь после возвращения в жизни каждого из участников произошли существенные изменения: первым женился Виталик, и у них с Таней родился сын; затем у Коли родился сын; Илюха встретил свою судьбу; следующей в череде свадеб стала моя; ну, и многообещающий Игорь, у которого скоро тоже всё должно получиться. Видимо, Байкал настолько глубоко проник в нас, что стал невидимой лестницей на следующий этап жизни, которую многие люди ищут годами и не могут отыскать. Спасибо Сибири, Байкалу, Баргузинскому хребту и реке Светлой!